Утраченный символ

Над столом висел светильник, чередующий определенные цвета и отрегулированный так, чтобы проходить весь цикл за шесть часов, в соответствии со священной Таблицей планетарных часов. Час Йанора – синий. Час Наснии – красный. Час Салама – белый.

Теперь шел час Калерны, и комната освещалась мягким пурпурным сиянием. В одной шелковой набедренной повязке, прикрывающей ягодицы и оскопленный половой орган, Малах начал приготовления.

Аккуратно смешал благовония – они понадобятся позже для воскурения, чтобы освятить и очистить воздух. Свернул ни разу не надетую шелковую накидку – он облачится в нее после, вместо набедренной повязки. Под конец очистил склянку воды – для омовения жертвы. Все подготовленное сложил на отдельном столе.

Затем достал с полки и добавил к собранным вещам небольшую костяную шкатулку. Ее черед пока не пришел, однако Малах не удержался и открыл крышку – полюбоваться сокровищем.

Нож.

В шкатулке из слоновой кости поблескивал на черной бархатной подушке ритуальный жертвенный нож, который Малах приберег специально для сегодняшней ночи. Нож был приобретен в минувшем году за один миллион шестьсот тысяч долларов на черном рынке ближневосточного антиквариата.

«Самый знаменитый нож в истории человечества».

Невероятно древний, считающийся утраченным, драгоценный клинок был сделан из железа и снабжен костяной рукояткой. За прошедшие века он сменил бесчисленное множество могущественных владельцев. Однако в последние десятилетия будто бы сгинул, отлеживаясь на самом деле в частной коллекции. Малаху стоило неимоверных трудов его заполучить. Годами – нет, пожалуй, даже веками – этот клинок не обагрялся кровью. Но сегодня он вновь вкусит сладость жертвоприношения, исполнив свою миссию.

Малах бережно вынул нож из бархатного гнезда и благоговейно протер шелковой тканью, смоченной в очищенной воде. Со времен своих примитивных экспериментов в Нью-Йорке он продвинулся далеко вперед. Темное искусство, которым овладел Малах, у разных народов носило разные названия, однако наукой от этого быть не перестало. С незапамятных времен эта первобытная технология служила ключом к вратам силы, однако потом оказалась под запретом и нашла прибежище в таинственном мире магии и оккультизма. Тех немногих, кто еще занимался этим искусством, считали сумасшедшими, однако Малах не спешил с ярлыками.

«Недалеким людям сюда соваться нечего».

Древнее темное искусство, как и современная наука, требовало точных формул, определенных препаратов и скрупулезного расчета времени.

Искусство не имело ничего общего с беспомощными потугами сегодняшней черной магии, которую вяло пытались освоить на досуге любопытствующие. Искусство, подобно ядерной физике, располагало безграничной мощью, поэтому неосторожных строго предупреждали: «Неискушенному адепту грозит гибель, буде не избегнет встречного удара изливающейся силы» или, говоря современным языком, «Неумелое обращение чревато выбросом обратной энергии и летальным исходом».

Закончив любоваться священным клинком, Малах обратился к одинокому листу пергамента, лежащему перед ним на столе. Пергамент он изготовил сам из шкуры ягненка. Согласно установленным правилам, ягненок был чистым, еще не достигшим половой зрелости. Рядом с пергаментом лежало перо, которое Малах сделал из вороньего, стояло серебряное блюдце, а вокруг медной чаши выстроились три мерцающие свечи. В чашу была на дюйм налита густая алая жидкость.

Кровь Питера Соломона.

«Кровь – тинктура вечности».

Взяв перо, Малах прижал левой рукой пергамент, обмакнул перо в чашу с кровью и аккуратно обвел контуры ладони и разведенных пальцев. Затем изобразил на каждом из нарисованных пальцев по одному символу Мистерий древности.

«Венец – знак властителя, которым я стану.

Звезда – знак небес, определивших мою судьбу.

Солнце – знак озарения моей души.

Фонарь – тусклый свет человеческого познания.

И ключ – недостающее звено, которое сегодня я наконец обрету».

Малах закончил рисовать и воздел руку с пергаментом, любуясь своим шедевром в мерцании трех свечей. Дождался, пока высохнет кровь, и трижды сложил толстый пергамент. Затем, читая нараспев заклинание, Малах поднес сложенный рисунок к третьей свече. Он моментально вспыхнул. Малах оставил его гореть на серебряном блюдце, где выделанная кожа превратилась в рассыпчатую черную золу. Как только огонь погас, Малах осторожно пересыпал пепел в медную чашу с кровью и размешал вороньим пером.