Утраченный символ

Лэнгдон понимал, что декан прав. Знаменитый герметический афоризм «Разве не знаете, что вы боги?» – один из столпов, на который опираются Мистерии древности. «Как вверху, так и внизу», «человек создан по образу и подобию Божьему», «апофеоз»… Везде та же самая идея божественности человека – заложенного в нем потенциала – прослеживалась в бесчисленных древних текстах самых разных традиций. Даже Библия восклицает в Псалме 81:6: «Вы – боги!»

– Профессор, – продолжал старик, – я понимаю, что вы, как и многие образованные люди, разрываетесь между двумя мирами, одной ногой стоя в мире физическом, другой – в духовном. Сердце жаждет поверить, а разум не позволяет. Однако вам как ученому было бы полезно взять пример с великих мыслителей. – Он на миг умолк и откашлялся. – Если мне не изменяет память, вот что сказал один из самых замечательных умов в истории человечества: «Способность воспринимать то непостижимое для нашего разума, что скрыто под непосредственными переживаниями, чья красота и совершенство доходят до нас лишь в виде косвенного слабого отзвука, – это и есть религиозность. В этом смысле я религиозен».

– Чьи это слова? – не узнал Лэнгдон. – Ганди?

– Нет, – подала голос Кэтрин. – Альберта Эйнштейна.

Кэтрин Соломон прочла абсолютно все труды Эйнштейна, пораженная его глубочайшим уважением к непознанному и мистическому, а также прогнозами, что настанет время, когда этими чувствами проникнутся все. «Религия будущего, – предсказывал Эйнштейн, – станет космической религией. Она преодолеет представление о Боге как о личности и откажется от догм и теологии».

Роберту Лэнгдону рассуждения декана явно не импонировали. Кэтрин чувствовала: он все больше разочаровывается в старом священнослужителе, – и вполне понимала почему. В конце концов, они пришли сюда в поисках ответа, а попали к слепому старику, утверждающему, что может одним прикосновением менять форму предметов… И все же страстные слова Галлоуэя о мистических силах напомнили Кэтрин о брате.

– Отец Галлоуэй, Питер в опасности! Нас преследует ЦРУ. Уоррен Беллами обещал, что вы нам поможете. Не знаю, что за секреты хранит эта пирамида и куда она указывает, но, если ее расшифровка даст возможность выручить брата, надо постараться. Мистер Беллами, вероятно, предпочел бы пожертвовать жизнью Питера и сохранить тайну пирамиды, но моей семье она пока приносила только горе. Так что сегодня с ее тайнами будет покончено!

– Вы правы, – проговорил священник зловеще. – Сегодня закончится все. Вашими стараниями. – Он вздохнул. – Вы взломали печать на шкатулке, мисс Соломон, и тем самым запустили цепь необратимых событий. Сегодня в игру вступают силы, о которых вы даже не подозреваете. Назад пути нет.

Кэтрин потеряла дар речи. Слова старого священника звучали предзнаменованием апокалипсиса, будто Галлоуэй говорил о семи печатях из Книги Откровения или о ящике Пандоры.

– При всем уважении, сэр, – вмешался Роберт Лэнгдон, – я не представляю, как можно запустить в действие что бы то ни было с помощью какой-то пирамидки.

– Разумеется, не представляете, профессор, – ответил старик, глядя сквозь него невидящими глазами. – Вы для этого еще недостаточно прозрели.

Глава 83

В Джунглях было влажно и душно. По спине Архитектора Капитолия ползли капли пота. Ныли скованные наручниками запястья, однако Беллами почти не ощущал боли: все его внимание сосредоточилось на зловещем титановом кейсе, который Сато распахнула, положив на скамейку.

«Тут то, – сказала она, – что заставит вас посмотреть на ситуацию моими глазами. Гарантированно».

Открывая крышку кейса, миниатюрная японка не дала Беллами раньше времени разглядеть, что там внутри, но воображение Архитектора уже рисовало страшные картины. Сато копалась в недрах кейса, и Беллами почти не сомневался, что сейчас оттуда появится связка бритвенно-острых металлических инструментов.

Однако чемоданчик вдруг засветился изнутри: сперва несильно, затем ярче, бросая отблеск снизу на лицо Сато. Она еще немного пошарила в глубине кейса, и свечение сменило оттенок. Наконец она убрала руки и развернула чемоданчик к Беллами.

Архитектор понял, что смотрит на экран некоего футуристического ноутбука – с телефонной трубкой, двумя антеннами и двойной клавиатурой. Облегчение, охватившее Беллами при виде этого прибора, тут же сменилось растерянностью.

На экране под эмблемой ЦРУ шли слова: