«Это любому ученому на пользу», – отметил Лэнгдон. Орден Креста и Розы – или, более официально, Древний мистический орден Розы и Креста – оказал огромное влияние на науку и имел как загадочное происхождение, так и много общего с Мистериями древности. Тайные знания, что пришли из глубины веков, были доступны теперь лишь ярчайшим умам. Список розенкрейцеров, оставивших след в истории, – это энциклопедия гениев европейского Возрождения: Парацельс, Бэкон, Флуд, Декарт, Паскаль, Спиноза, Ньютон, Лейбниц…
Согласно доктрине розенкрейцеров, орден «строился на древних эзотерических истинах», которые надлежало «хранить вдали от масс» и которые сулили величайшее «духовное озарение». С годами символ братства розенкрейцеров вырос в пышную розу на изукрашенном кресте, однако начиналось все со скромной точки в круге на простой крестовине – простейшем изображении розы на простейшем изображении креста.
– Мы с Питером часто беседовали о философии розенкрейцеров, – сообщил Галлоуэй, обращаясь к Кэтрин.
И декан пустился в рассуждения о взаимосвязи между масонским и розенкрейцерским братствами, а Лэнгдона по-прежнему мучил вопрос, не дававший профессору покоя весь вечер.
«Jeova Sanctus Unus. Это как-то связано с алхимией…»
Припомнить точно, что именно говорил Питер насчет этой фразы, профессор не мог, но что-то такое шевелилось при упоминании о розенкрейцерах…
«Думай, Роберт, думай!»
– Основателем братства, – объяснял тем временем Галлоуэй, – считается немецкий мистик, известный историкам как Христиан Розенкрейц, хотя на самом деле это был псевдоним, под которым скрывался, возможно, сам Фрэнсис Бэкон – некоторые считают именно его основателем ордена, хотя доказательств…
– Псевдоним! – неожиданно даже для самого себя вскричал Лэнгдон. – Точно! Jeova Sanctus Unus. Это псевдоним!
– О чем это ты? – не поняла Кэтрин.
Сердце у Лэнгдона учащенно билось.
– Я все пытался вспомнить, что Питер говорил про Jeova Sanctus Unus и какое отношение эта фраза имеет к алхимии. И вспомнил наконец! Дело не в алхимии, а в алхимике. В очень знаменитом, причем!
Галлоуэй усмехнулся:
– Пора бы уже, профессор. Я упомянул его имя дважды – да еще и слово «псевдоним» употребил.
Лэнгдон недоуменно уставился на декана.
– Вы знали?!
– Начал подозревать, когда вы рассказали про надпись «Jeova Sanctus Unus», расшифрованную с помощью алхимического волшебного квадрата Дюрера, ну а когда обнаружился крест с розой, сомнения развеялись окончательно. Как вам, наверное, известно, в личной библиотеке этого ученого хранился испещренный пометками сборник розенкрейцерских манифестов.
– И кто это? – не выдержала Кэтрин.
– Ученый с мировым именем! – ответил Лэнгдон. – Алхимик, член Лондонского королевского общества, розенкрейцер, а свои самые секретные научные труды он подписывал псевдонимом «Jeova Sanctus Unus»!
– Единый истинный Бог? Скромняга… – съязвила Кэтрин.
– Гений! – поправил Галлоуэй. – Во-первых, он, как и древние адепты, считал себя равным Богу. А во-вторых, шестнадцать букв фразы «Jeova Sanctus Unus» при перестановке как раз и дают его имя в латинской транскрипции, так что псевдоним выбран идеально.
Кэтрин задумалась.
– «Jeova Sanctus Unus» – это анаграмма латинской транскрипции имени известного алхимика?
Лэнгдон, отыскав на столе карандаш и лист бумаги, принялся изображать, попутно объясняя:
– В латыни буквы J и I взаимозаменяемы, то же самое с V и U… Поэтому из Jeova Sanctus Unus идеально складывается имя нашего ученого.
И Лэнгдон одну за другой написал шестнадцать букв: Isaacus Neutonuus.
– Думаю, ты о нем слышала, – подмигнул он Кэтрин, вручая листок.
– Исаак Ньютон? – прочла Кэтрин вслух. – Так вот на что намекала гравировка пирамиды!
Лэнгдон на секунду перенесся мыслями в Вестминстерское аббатство, на пирамидальное надгробие могилы Ньютона, где на него самого когда-то снизошло озарение.
«И вот великий ученый снова выходит на сцену».
Разумеется, совпадение не случайно. Пирамиды, тайны, наука, древняя мудрость… все взаимосвязано. Имя Ньютона неизбежно привлекает искателей тайных знаний.
– Исаак Ньютон, – продолжил рассуждения Галлоуэй, – должен навести нас на мысль, как расшифровать пирамиду. Каким образом, предположить не берусь, но…
– Гениально! – округлив глаза, воскликнула Кэтрин. – Вот как мы преобразуем пирамиду!
– Ты догадалась?
– Да! Как же мы просмотрели? Ведь разгадка прямо у нас под носом. Простейший алхимический процесс. Сейчас я преображу эту пирамиду, опираясь на самые обыкновенные законы физики. Законы Ньютона.