Джентльмены уже не в моде

Оказалось, что пистолет был смазан пушечным салом. Значит, он находился на длительном хранении. Надо будет заглянуть в охотничий магазин, взять там смазку для расконсервации оружия. А пока можно просто разобрать пистолет, тщательно протереть детали, затем вернуть все в исходное состояние. Может, этого и мало, чтобы стопроцентно подготовить оружие к бою, но стрелять он все равно будет – во всяком случае, первое время, которого как раз хватит, чтобы разрядить две обоймы по двадцать патронов в каждой.

«Стечкин» хороший пистолет – и мощней «макарова», и эффективней. И даже тише. Еще он очередями стрелять может… Хороший ствол. С вооружения давно снят, а в специальных подразделениях используется до сих пор… Было бы здорово, если бы Аркадию не пришлось им воспользоваться в реальном огневом бою. Он уже свое отвоевал, хватит с него…

Он разобрал пистолет, когда закипел чайник. Оставлять оружие в таком виде нельзя, поэтому он просто потушил огонь и вернулся на место.

Пистолет был уже собран, когда на кухню зашла Арина.

– Ух ты, какие мы грозные, – не без ехидства сказала она. – Только почему-то без чая. И голодные. Я тут слышала, чайник свистел…

Ничего больше не говоря, она достала из шкафа чистые кружки, ополоснула их кипятком. Но приготовила не чай, а кофе.

– Ночью спать не будешь, – насмешливо глянул на нее Аркадий.

– Я и так не засну.

– Почему?

– Страшно… Ты, наверное, не знаешь, но мы будем спать вместе.

– Сообщи мне об этом телеграммой.

– Извини, букв не знаю. Ни разу не грамотная… Только ты не думай, спать на разных кроватях будем! – с апломбом, хотя и не очень уверенно заявила она.

– Не видел я здесь комнат с разными кроватями. В спальне кровать одна и широкая, в детской – одна, но узкая.

– Тогда ты будешь спать на полу.

– Я и так собираюсь спать на полу, – с серьезным видом, хотя и в шутку сказал он.

– Почему? – суетливо спросила она.

– Ну, мало ли. Вдруг по окнам стрелять начнут. На полу безопасней.

– Хорошо, тогда и я будут спать на полу.

– В логике тебе не откажешь… Невкусный у тебя кофе. Но горячий.

– Не нравится, готовь сам… Кстати, кто-то мне кашу обещал сварить.

– А кто-то на полу стелить собрался.

– Хорошо, я стелю, а ты варишь кашу.

Пока варилась гречка, Аркадий обошел двор. Бетонный забор тянулся вдоль фасада и всего метров на десять в глубь участка; дальше шла обычная сетка-рабица, закрепленная на вкопанных в землю столбах. За домом в саду находился вольер для собаки, но самого пса не было – возможно, перед отъездом хозяева отдали его кому-то на попечение, а может, и продали. Дом не охранялся, и во двор проникнуть было несложно. Сигнальных мин у Аркадия не было, но в принципе это не проблема. Можно накупить обычных шутих в магазине фейерверков, подработать зажигательный механизм, замкнув их на растяжки. И еще надо бы закрыть окна сеткой, хотя бы той же рабицей, чтобы в комнату со двора нельзя было забросить гранату. Но это будет потом, а сейчас приходилось рассчитывать на тяжелую железную дверь и узкие окна. И еще неплохо было бы закрыться в подвале. Там тоже крепкая дверь… Но подвал – это тупик. А из дома можно уйти через окно. Правда, пролезть в него могла только тонкая, изящная Арина. Аркадий же со своей комплекцией рисковал застрять…

Но хотя бы Арина уцелеет, и то хорошо.

Он сел на скамейку перед дверью, прислушался. Спокойная ночь, звенящая и квакающая. Небо уже очистилось от туч, луна выглянула, звезды проклюнулись. И теплый воздух валит с юга плотными клубами. Тихо вокруг, безмятежно, только на душе тревога. Аркадий вдруг явственно осознал, что не за себя переживает, а за Арину. Эта молодая стерва оскорбляла его, унижала, всерьез пыталась сжить его со свету. А он заботится о ней, таскает за собой… Красивая она, сексуальная, но ведь нет острого желания переспать с ней. Притуплено все. А кем притуплено? Или чем?..

Оказывается, он годился ей в отцы. Ему почти сорок, ей чуть за двадцать. Но ведь это совсем не повод, чтобы воспринимать ее как свою дочь. Да и смешно это… Но ведь у него есть дочь; когда-нибудь она станет взрослой и, возможно, тьфу-тьфу, превратится в такую же стерву, как и Арина. Все может быть. И страшно подумать, что кто-то попытается ее за это убить. Как это собирался сделать Перекатов, чтобы наказать Арину за измену…

Потому и переживал Аркадий за Арину, что скучал по своей семье. Страшно скучал. И Юля была ему дорога. И даже Рита… Изменила ему жена, и боль еще жива. И всегда будет жить. Но ведь боль эта уже улеглась. И он уже чувствует, что готов простить Риту. И речь не том, что он гнал от себя эти предательские мысли, а о том, почему они появляются. Ответ прост: он любил Риту. Очень любил. И сейчас любит. Может, уже и не очень… Нет, очень любит. И с каждым днем тоска по ней все усиливается… Но ведь не сможет он ее простить. Не сможет! И не простит…