Если обманешь

— Нет, я держал ее в объятиях, пока она спала. Более часа, — добавил Хью в совершенном восторге.

Теперь же Итану захотелось почувствовать заманчивое тепло тела Мэдлин. Не желая будить ее, он придвинулся ближе и вытянулся позади нее с намерением лишь на минутку прикоснуться к ней. Но она проснулась и напряглась. Что ж, раз в стене появился пролом… Он просунул руку под бок и притянул ее к себе.

Ему хотелось, чтобы она расслабилась. Прошли минуты, но она оставалась неподатливой. Итан тоже мог действовать наперекор и вынудил ее остаться в этом положении. Даже, сильнее прижал к себе, в результате чего ее шикарная попка оказалась вдавленной в его пах, а его лицо уткнулось ей в шею — прямо в гущу аромата волос. Неудивительно, что он моментально возбудился. Другую руку он просунул под Мэдлин и обхватил ее грудь.

Итан мучился желанием оказаться внутри ее, так откуда у него снова возникло это сбивающее с толку чувство удовлетворенности? Будто он находился там, где полагалось?

На протяжении многих дней он доводил себя до изнеможения, поэтому вскоре тепло ее тела убаюкало его. Последней его мыслью было предположение, что, если эта маленькая ведьма отдохнет хоть чуть-чуть, спать с женщиной в одной постели может показаться не такой уж обузой, как ему представлялось.

Глава 22

Мэдди с вздохом подумала о том, что в настоящее время больше не встретишь мужчин с таким телосложением — как у гладиаторов, как у настоящих бойцов.

Наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, она изучала спящего Шотландца в приглушенном свете утреннего солнца. Он лежал на спине с закинутой за голову рукой, при этом одеяло лишь едва прикрывало его живот, оставляя на обозрение широкую грудь и мускулистый торс. Мэдди вспыхнула, увидев, как вздыбилось тяжелое одеяло от его утренней эрекции.

После полноценного отдыха, проспав всю ночь без кошмаров, она проснулась без привычного ощущения голода, в теплой мягкой постели. И, по всей видимости, оттого, что не нужно было заботиться о таких насущных потребностях, как пища, безопасность и кров, в ее теле возникла совершенно другая потребность, которую приходилось подавлять.

Она была возбуждена, а его чистый мужской запах и исходившее от его тела тепло только усугубляли ее состояние. Ей приходилось сдерживать себя, чтобы не поводить пальцами по его коже, по мере того как она восстанавливала в памяти сцены прошлой ночи, когда ее груди терлись о его неподатливый торс в ванне или когда она оказалась прижатой к его твердому телу в постели. Хотя Мэдди не собиралась спать так каждую ночь, она, как ни удивительно, чувствовала себя в полной безопасности. Он упирался вздыбленным стволом в ее зад, но не нарушил обещания и ни разу не попытался протолкнуть его дальше.

Мэдди никогда не думала о том, чтобы снова предпринять попытку получить наслаждение от соития, но сейчас начинала верить, что с ним могла бы все это вытерпеть. А если бы он мог делать это также замечательно, как целовал ее, ей это даже могло бы понравиться, стоит только привыкнуть к его размеру.

Это, конечно, не означало, что она собиралась отдаться ему до свадьбы. Нужно твердо стоять на своем, поскольку она знала слишком многих женщин, на которых обещали жениться только с тем, чтобы они вернулись в Марэ беременными и прозябали в нищете.

И все же, после того как они поженятся… какой окажется вторая попытка? Нельзя сказать, чтобы она ожидала чего-то от этого, но ей определенно было любопытно.

Честно говоря, все связанное с ним вызывало ее любопытство. Например, почему он так хорошо владеет пистолетом? И кто ранил его? Она подметила у него еще один давний шрам, похожий на пулевое ранение, и готова поспорить, что на спине тоже можно найти кое-что. Чем же он занимался, что могло быть сопряжено с такой опасностью?

А кто изрезал его лицо так изуверски, что остался глубокий, до самой кости, шрам?

Она уже успела понять, насколько сильно шрам нервировал его. Но, несмотря на то, что Мэдди всегда восхищали красивые мужчины, она, как, оказалось, могла вообще не обращать внимания на его шрам. Более того, она все еще находила лицо Маккаррика пленительным, с правильными и приятными чертами. У него были прямой, резко очерченный нос, плотные губы и массивная челюсть, затененная отросшей за ночь щетиной.

Хорошее в нем было настолько хорошим, что намного перевешивало плохое.