Сумерки

— Конечно, есть, — уверенно ответил он. — Элис постаралась! Если хочешь, можешь подать на мотель всуд!

Я закатила глаза. Хорошо хоть от этого не больно.

— Тебе не о чем беспокоиться, — заявил Эдвард, осторожно гладя меня по щеке. — Главное, выздоравливай!

Несмотря на боль и действие медикаментов, мое тело моментально откликнулось на прикосновение. Прибор, выводивший на монитор данные о пульсе, запищал еще чаще. Наверное, о моих чувствах к Эдварду услышала вся больница.

— Черт побери эти приборы! — раздосадованно бормотала я.

Он усмехнулся и задумчиво на меня посмотрел.

— Хммм, интересно… — пробормотал Эдвард и стал медленно наклоняться к моим губам.

Приборчик запищал еще громче и чаще, а когда наши губы встретились, писк прекратился. Эдвард тут же отпрянул и испуганно взглянул на монитор, где снова проползла кривая моего пульса.

— Похоже, надо быть еще осторожнее, чем обычно, — нахмурился он.

Забыв о боли и шлангах капельницы, я подняла руки и обняла его за шею. Не отпущу никогда!

Но Эдвард поджал губы и осторожно положил мои покрытые синяками и ссадинами руки на кровать.

— Идет твоя мама! — хитро улыбнулся он.

— Пожалуйста, не уходи, — поддавшись безотчетному страху, воскликнула я. А вдруг я больше его не увижу?

Заглянув в мои глаза, Эдвард увидел в них панику и довольно кивнул.

— Никуда я не уйду, — пообещал он и улыбнулся. — Лучше немного посплю.

Пересев в бирюзовое кресло из искусственной кожи, Эдвард закрыл глаза и перестал шевелиться.

— Не забывай дышать, — усмехнулась я. Эдвард тут же сделал глубокий вдох, хотя глаза не открыл.

В коридоре послышались мамины шаги. Она с кем-то разговаривала, скорее всего, с одной из медсестер и, судя по голосу, была расстроена.

Осторожно приоткрыв дверь, Рене заглянула в комнату.

— Мама! — позвала я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

Взглянув на якобы заснувшего Эдварда, мама на цыпочках подошла к моей кровати.

— Он что, ни на шаг от тебя не отходит? — раздосадованно спросила она.

— Мама, я так рада тебя видеть!

Рене обняла меня за плечи, и я увидела, что она плачет.

— Белла, какой кошмар!

— Прости меня, мама! Со мной все будет в порядке, я поправлюсь.

— Как здорово, что ты открыла глаза! — Мама присела на краешек кровати.

— Как долго я была без сознания? — Внезапно я поняла, что не знаю, какой сегодня день.

— Сегодня пятница, милая, ты несколько дней пролежала в коме.

— Пятница? — испуганно переспросила я и попыталась вспомнить, когда Джеймс… Нет, не могу об этом думать, не желаю!

— Врачи несколько дней кололи тебе обезболивающее… Конечно, столько переломов!

— Знаю, — отозвалась я. Голова до сих пор как в тумане!

— Тебе повезло, что доктор Каллен оказался рядом. Такой приятный человек… Такой молодой! Он больше похож на голливудского актера, чем на доктора.

— Ты видела Карлайла?

— Да, и Элис тоже. Очень славная девушка!

— Очень! — искренне согласилась я.

— А ты не говорила, что завела таких хороших друзей! — Рене взглянула на Эдварда, с закрытыми глазами полулежавшего в кресле.

Я усмехнулась, но тут же застонала от боли.

— Плохо? — забеспокоилась Рене и повернулась ко мне. Эдвард на секунду приоткрыл глаза.

— Все в порядке, — прошептала я, обращаясь к обоим. — Просто нужно поменьше двигаться.

Эдвард снова «заснул». Воспользовавшись тем, что Рене отвлеклась, я поспешила сменить тему, чтобы разговор не коснулся моего непредсказуемого побега из Форкса.

— Где Фил? — быстро спросила я.

— Во Флориде! Белла, ты не поверишь, у нас такие новости!

— Филу предложили контракт?

— Да! Как ты догадалась? С командой «Красные дьяволы»!

— Здорово! — восторженно воскликнула я, совершенно не подозревая, что за команда эти «Красные дьяволы».

— Уверена, в Тампе тебе понравится гораздо больше, чем в Милуоки! — захлебывалась в восторгах Рене. — В Висконсине мне было не по себе от снега и сырости, а теперь Тампа! Море солнца, и не так влажно. Мы присмотрели чудесный домик: желтоватый с белой отделкой, а крылечко как в старых французских фильмах. Перед домом огромный дуб, до океана всего несколько минут. У тебя будет отдельная ванная…

— Мама, подожди! — перебила я. Эдвард лежал c зарытыми глазами, однако его лицо было слишком напряженным для спящего. — О чем ты говоришь? Ни в какую Флориду я не поеду, останусь в Форксе.