А маленькая девочка на руках у Розали.
Ренесми.
Со второго этажа донесся новый звук. Единственное, что могло отвлечь меня в эту бесконечную секунду.
Неистовый стук, стремительное биение…
Преображающееся сердце.
Книга третья
Белла
Личная привязанность — роскошь, которую человек может себе позволить, лишь когда его враги уничтожены. До тех пор все, кого он любит, — потенциальные заложники. Они лишают мужества и не дают здраво мыслить.
Орсон Скотт Кард, «Империя»
Пролог
Это был не просто ночной кошмар: сквозь ледяную дымку к нам приближались черные силуэты.
«Мы умрем», — в ужасе подумала я. Меня охватил страх за то бесценное, что я охраняла, но сейчас нельзя было отвлекаться даже на эту мысль.
Они подходили все ближе; черные плащи едва заметно колыхались при движении, руки стиснуты в кулаки костяного цвета. Силуэты плавно разошлись в стороны и взяли нас в кольцо. Это конец.
И тут — словно вспыхнула молния — все вокруг переменилось. Нет, Вольтури по-прежнему подступали, изготовившись к бою, но я вдруг увидела их иначе. Мне не терпелось вступить в схватку. Я хотела, чтобы они напали. Паника сменилась жаждой крови, и я припала к земле, скаля зубы и рыча.
19. Огонь
Боль была безумная.
Именно так: я словно обезумела, ничего не соображала, не понимала, что происходит.
Мое тело пыталось отгородиться от боли, и меня снова и снова засасывало во тьму, которая на секунды или даже на целые минуты отрезала меня от страданий, зато не давала воспринимать реальность.
Я попробовала отделить их друг от друга.
Небытие было черным, безболезненным.
Реальность была красной, и меня словно сбивал автобус, колотил профессиональный боксер и топтали быки одновременно; меня окунали в кислоту и распиливали на части.
В реальности мое тело дергалось и извивалось, но от боли сама я пошевелиться не могла.
В реальности я осознавала: есть нечто гораздо более важное, чем эти пытки, хотя что именно, вспомнить не могла.
Мгновение назад все было, как положено. Любимые люди вокруг. Улыбки. Почему-то — неясно почему — меня не покидало чувство, что скоро я получу все, за что боролась.
И от одной крошечной неприятности все пошло наперекосяк.
Я увидела, как моя кружка опрокинулась, темная кровь брызнула на белоснежный диван. Я непроизвольно потянулась к ней, хотя увидела другие, более проворные руки…
Внутри что-то дернулось в обратном направлении.
Разрывы. Переломы. Адская боль.
Накатила и отступила чернота, сменившись волной боли. Я не могла дышать — однажды я уже тонула, но теперь все было иначе, слишком горячо в горле.
Меня разрывало, ломало, кромсало изнутри…
Вновь чернота.
Голоса, крики, новая волна боли.
— Видимо, плацента отделилась!
Что-то невероятно острое, острее любого ножа, пронзило меня насквозь — несмотря на пытки, слова неожиданно обрели смысл. «Плацента отделилась» — я поняла, что это значит. Мой ребенок может погибнуть внутри меня.
— Вытаскивайте его! — заорала я Эдварду. Почему он до сих пор этого не сделал? — Он задыхается! Быстрее!
— Морфий…
Наш ребенок умирает, а он вздумал ждать, пока подействует обезболивающее?!
— Нет! Быстрее… — выдавила я и не смогла закончить.
Свет в комнате стал заплывать черными пятнами, когда холодное острие новой боли вонзилось мне в живот. Что-то было не так, я невольно начала бороться, чтобы защитить свое чрево, моего ребенка, моего маленького Эдварда Джейкоба, но мне не хватило сил. Легкие ныли, словно в них сгорал кислород.
Боль вновь начала утихать, хотя я и держалась за нее, как могла. Мой ребенок, мой малыш умирает…
Сколько же прошло времени? Несколько секунд или минут? Боль исчезла совсем. Я онемела, ничего не чувствовала и не видела, зато могла слышать. В легких опять появился воздух, он раздирал мне глотку грубыми пузырями.
— Будь сомной, Белла! Слышишь? Будь со мной! Не уходи! Твое сердце должно работать!
Джейкоб? О, Джейкоб все еще здесь, все еще пытается меня спасти…
«Ну конечно», — хотела ответить я. Конечно, мое сердце не остановится, разве я не обещала им обоим?
Я попыталась найти сердце, ощутить его, но безнадежно заплутала в собственном теле. Я не чувствовала того, что должна была чувствовать, все было не на своих местах. Я заморгала и нашла глаза. Увидела свет. Не совсем то, что искала, но лучше, чем ничего.