— Замечательно! — простонала я. — Супер!
— Это просто потому что он вкуснее, чем мы, — успокоил Эдвард, сам едва сдерживая досаду.
— Я же говорил, что тоже ей нравлюсь, — поддел Джейкоб, не сводивший глаз с Ренесми на другом конце комнаты. Шутка, правда, вышла вялая, а сдвинутые брови не шевельнулись.
Ренесми нетерпеливо похлопала меня по щеке, требуя внимания. Еще одна картинка: Розали прядка за прядкой расчесывает вьющиеся локоны. Приятно.
Потом Карлайл с портновским метром — надо вытянуться и замереть. Не интересно.
— Кажется, она хочет устроить просмотр всего, что ты пропустила, — шепнул мне на ухо Эдвард.
От следующей картинки у меня задергался нос. Запах из странной металлической (чтобы не прокусить) чашки. В горле как будто огнем полыхнуло. Ай!
В то же мгновение у меня выхватили Ренесми, а руки стянули за спиной. С Джаспером я бороться не стала, зато посмотрела в испуганное лицо Эдварда.
— Что случилось?
Эдвард перевел взгляд на Джаспера, потом на меня.
— Она вспоминала, как ей хотелось пить, — наморщив лоб, проговорил Эдвард. — Вспоминала вкус человеческой крови.
Джаспер усилил хватку. Я краем сознания отметила, что мне совсем не больно — человеку было бы куда больнее.
Просто не нравится. Я могла свободно разорвать оковы, но не стала.
— Да, — согласилась я. — И что?
Эдвард еще какое-то время смотрел нахмурившись, потом его лицо прояснилось. Он рассмеялся.
— И, оказывается, ничего. Ложная тревога. Джас, отпусти.
Оковы распались. Я поспешила забрать Ренесми обратно, и Эдвард отдал ее без колебаний.
— Не понимаю! — возмутился Джаспер. — Это невыносимо!
И под моим удивленным взглядом он вышел широким шагом через заднюю дверь. Ли посторонилась, пропуская, и он, домаршировав до реки, перемахнул на тот берег.
Ренесми тронула меня за шею, проигрывая сцену нашего расставания минуту назад. В картинке звучал тот же вопрос, что и у меня.
Я уже перестала удивляться ее необычному дару. Есть и есть, врожденный талант. Наверное, теперь, когда я сама стала частью сверхъестественного мира, скептицизма у меня сильно поубавится.
Непонятно только, что с Джаспером.
— Вернется, — успокоил Эдвард, то ли меня, то ли Ренесми. — Ему сейчас необходимо побыть одному, переосмыслить кое-что в жизни. — В уголках губ пряталась лукавая улыбка.
Еще одно человеческое воспоминание: Эдвард признается, что Джасперу «будет легче», если я не сразу освоюсь с вампирской сущностью. В контексте размышлений на тему, сколько человек я прикончу за первый год после перерождения.
— Он на меня злится? — робко спросила я.
Эдвард удивился:
— Нет. С чего бы?
— Тогда что с ним?
— Досада гложет. Не на тебя, на себя. Подозревает… самоисполняющееся пророчество — кажется, это так называют.
— Как это? — Карлайл опередил меня с вопросом.
— Гадает, правда ли новорожденному вампиру так трудно справиться с собой, или при должном старании и сосредоточенности мы все могли бы держать себя в руках не хуже Беллы. Даже сейчас — он считает, что по-другому никак, вот и бесится. Верил бы в себя по-настоящему, был бы шанс подняться в собственных глазах. Из-за тебя ему придется пересмотреть уйму ложных аксиом, Белла.
— Но это нечестно, — возразил Карлайл. — Мы все разные. У всех разные планки. А вдруг у Беллы это сверхъестественная способность? Может, в этом ее дар?
Я застыла, пораженная. Ренесми, почувствовав перемену, дотронулась до моей щеки и вопросительно воспроизвела предыдущую секунду.
— Интересное предположение. И вполне логичное, — заметил Эдвард.
На мгновение я почувствовала обиду. Как же так? Ни тебе предвидения, ни боевых умений — ну там, я не знаю, могла бы молнии метать глазами… Ни пользы, ни чуда?
И тут же поняла, как это здорово — даже если в качестве «сверхсилы» мне досталось банальное умение владеть собой.
Во-первых, у меня есть дар. Уже что-то!
Однако главное в другом. Если Эдвард прав, можно сразу перейти к самому страшному.
Что если быть новорожденным вампиром не обязательно? В смысле кровожадным-безумным-неуправляемым? Что если я с первого дня стала такой же, как Каллены? И нет нужды уходить на год в подполье, пока я не «созрею»? И я, как в свое время Карлайл, не кинусь никого убивать? А сразу буду «хорошим» вампиром?