Рассвет

Медленно, аккуратно я вывела крупными буквами через весь лист «РИО-ДЕ-ЖАНЕЙРО».

Лучшего места для беглецов не найти. Достаточно далеко отсюда, Элис с Джаспером, судя по последним новостям, уже в Южной Америке, а новые, более насущные проблемы не отменяют старых. По-прежнему неясно, во что вырастет Ренесми и сколько ей осталось жить с таким бешеным темпом развития. Мы так и так собирались на юг. Теперь собирать и расшифровывать легенды предстоит Джейкобу — и Элис, если повезет.

Я опустила голову, борясь с подступившими рыданиями и комком в горле. Главное, чтобы Ренесми была жива, пусть даже без меня. Но тоска уже сейчас казалась невыносимой.

Вздохнув, я засунула лист на самое дно рюкзачка, где Джейкоб его вскоре отыщет.

Оставалось скрестить пальцы в надежде, что Джейкоб (раз португальский у них в школе невиданная экзотика) хотя бы испанский факультативом выбрал.

Все, теперь только ждать.

Два дня Эдвард с Карлайлом провели на поле, куда в видении Элис должны были прийти Вольтури. На том самом, где летом состоялась битва с новорожденными вампирами, взращенными Викторией. У Карлайла, наверное, уже дежавю. А для меня все впервые. В этот раз мы с Эдвардом выступим наравне со всей семьей.

По нашим прикидкам, Вольтури «запеленгуют» либо Эдварда, либо Карлайла. Интересно, удивятся ли они, поняв, что жертвы не намерены уносить ноги? Почуют неладное? Думаю, необходимость осторожничать у них давно отпала.

Я, хоть и невидимая для Деметрия (будем надеяться), ждала на поле вместе с Эдвардом. А как иначе? Нам хорошо еще если несколько часов вместе осталось.

Никаких драматических прощаний мы не устраивали, да я и не предполагала. Произнести слова вслух значило бы самим поставить точку. Оборвать повесть и влепить внизу страницы надпись «Конец». Поэтому мы не разговаривали на эту тему, просто держались вместе, не отходя друг от друга ни на шаг. Каков бы ни был исход, мы встретим его неразлучными.

Для Ренесми поставили палатку на опушке, под покровом леса, и на меня все-таки нахлынули воспоминания при виде Джейкоба в холодном лагере. Невероятно, как все изменилось с того июня. Семь месяцев назад наш дружеский треугольник казался немыслимым, ведь пришлось бы разбить целых три сердца. А теперь все встало на свои места. Какая злая ирония… Только куски головоломки успели сложиться воедино, как ее вот-вот расшвыряют и растопчут снова.

Накануне Нового года снова пошел снег. В этот раз крошечные хлопья опускались на мерзлую землю, не исчезая. Пока Ренесми с Джейкобом спали (не понимаю, как она не проснулась от молодецкого храпа), снег сперва припорошил поле, затем стал ложиться все гуще и гуще. На рассвете пейзаж из видения Элис предстал перед нами во всей красе. Взявшись за руки, мы с Эдвардом безмолвно вглядывались в дальнюю кромку мерцающего белого ковра.

Постепенно подтянулись остальные. Судя по цвету глаз — у кого алые, у кого золотистые, — вчерашняя «подготовка» прошла успешно. Слышно было, как в лесу перемещаются волки. Джейкоб оставил Ренесми спать, а сам выбрался из палатки и побежал к стае.

Эдвард с Карлайлом рассредоточили собравшихся по местам, попросив свидетелей занять фланги.

Я наблюдала за передвижениями издалека, дожидаясь у палатки, пока проснется Ренесми. Дождавшись, одела ее в подготовленные еще с позавчера вещи. Вполне себе девчачьи, но при этом крепкие — не порвутся и не протрутся, даже после скачки верхом на огромном волке через несколько штатов. На плечи поверх курточки повесила черный кожаный рюкзачок с документами, деньгами, подсказкой и прощальными словами любви — ей, Джейкобу, Чарли и Рене. Вроде не тяжело, она у меня девочка сильная.

Заметив мой полный боли и муки взгляд, Ренесми встревожилась, но догадалась, что допытываться не надо.

— Я люблю тебя! Больше всего на свете.

— Я тебя тоже люблю, мам. — Она коснулась висящего на цепочке медальона, где теперь помещалась фотография нас троих — меня, ее и Эдварда. — Мы всегда будем вместе.

— Хранить друг друга в сердце, — поправила я едва слышным шепотом. — Но сегодня, возможно, тебе придется меня покинуть.

Широко раскрыв глаза, Ренесми прижала ладошку к моей щеке. Безмолвное «нет» прозвучало громче любого крика.

Горло сдавило так, что не глотнуть.

— Ради меня. Пожалуйста.

Ренесми прижалась крепче. «Почему?»