Рассвет

Эдвард побелел, как снег, его руки сжались в кулаки. Эгоистичная и равнодушная, Розали по-прежнему сидела в кресле к нему спиной. Он пригнулся.

«Позволь мне», — подумал я.

Эдвард замер и приподнял бровь.

Я тихо взял с пола собачью миску и мощным броском запустил ее в голову Розали — с такой силой, что она оглушительно расплющилась, прежде чем рикошетом отлететь в круглую опору колонны, поддерживающей винтовую лестницу.

Белла вздрогнула, но не проснулась.

— Тупая блондинка, — пробормотал я.

Розали медленно обернулась. Ее глаза горели огнем.

— Ты. Испачкал. Мне. Волосы.

Тут я не выдержал: осторожно встал, стараясь не потревожить Беллу, и захохотал так, что слезы брызнули из глаз. Из-за спинки дивана раздался звенящий смех Элис.

Сперва я не понял, почему Розали не напала на меня, но потом сообразил, что мой смех разбудил Беллу, хотя минуту назад от настоящего грохота она не проснулась.

— Что смешного? — пробормотала она.

— Я испачкал ей волосы! — опять прыснул я.

— Однажды я тебе это припомню!

— А знаешь, как стереть блондинке память? Надо подуть ей в ухо!

— Придумай уже что-нибудь новенькое, — прошипела Розали.

— Ну хватит, Джейк. Оставь ее в по… — Белла умолкла на полуслове и со свистом втянула воздух. В тот же миг Эдвард навис над нами, срывая с Беллы одеяло. Она изогнула спину, точно ее свело судорогой.

— Он… — задыхаясь, выдавила Белла, — просто… потягивается.

Ее губы побелели, зубы были стиснуты так, словно она пыталась сдержать крик.

Эдвард приложил ладонь к ее лицу.

— Карлайл! — позвал он тихим напряженным голосом.

— Я здесь, — откликнулся врач, бесшумно войдя в гостиную.

— Вы подумайте, — проговорила Белла, все еще тяжело и часто дыша, — бедному малышу просто не хватает места. Он слишком вырос.

Мне было дико слышать, как ласково она говорит о твари, которая рвет ее на части. Особенно после бессердечных слов Розали. Захотелось швырнуть чем-нибудь и в Беллу.

Она понятия не имела, что я чувствую.

— Знаешь, он напоминает мне тебя, Джейк, — с любовью проговорила она, задыхаясь.

— Не сравнивай меня с этим чудищем! — выплюнул я.

— Я всего лишь о том, как внезапно ты вымахал, — ответила Белла обиженным голосом. Так ей и надо. — Ты рос с каждой минутой. Он тоже. Растет не по дням, а по часам.

Она облегченно перевела дух и развалилась на диване.

— Хм-м… — протянул Карлайл. Я поднял глаза: он смотрел на меня.

— Что?

Эдвард склонил голову набок, размышляя о том, что прочитал в мыслях Карлайла.

— Я просто подумал о геноме плода, Джейкоб. О его хромосомах.

— Ну?

— Учитывая ваши сходства…

— Сходства? Их много?! — прорычал я.

— Быстрый рост и то, что Элис не видит вашего будущего.

Я побелел. Ну да, как же я мог забыть.

— Вот я и думаю, не обусловлены ли они вашим генетическим родством.

— Двадцать четыре пары, — прошептал Эдвард.

— Вы не знаете этого наверняка.

— Нет. Но догадки строить тоже интересно.

— Ara. Невероятно увлекательно.

Тихий храп Беллы пришелся очень к месту.

Эдвард с Карлайлом завели мудреный разговор о генах: из всего сказанного я понимал только «и» и «но». Да еще собственное имя. Элис тоже время от времени что-то чирикала.

Хотя они разговаривали обо мне, я не пытался извлечь какие-то выводы из их беседы. Сейчас меня куда больше волновало другое… Я пытался осмыслить некоторые факты.

Факт первый: Белла сказала, что тварь защищена твердой и прочной, как кожа вампира, оболочкой. Ее не берут ни иглы, ни ультразвук. Факт второй: Розали заявила, что у них есть продуманный и безопасный план предстоящих родов. Факт третий: согласно легендам, твари, подобные этой, зубами прогрызают себе путь наружу.

Я вздрогнул.

Все сложилось в страшную картину. Факт четвертый: не всякий предмет может прорезать кожу вампира. Зубы полукровки — опять же, если верить легендам — могут. И мои зубы смогли бы.

И зубы вампира.

Жаль, не так просто закрыть глаза на очевидное. Потому что я наконец понял, в чем заключается «безопасный» план Розали.

16. Тревога, тревога! Избыток информации!

Я вышел из дома задолго до рассвета, беспокойно проспав несколько часов на полу, прислонившись к дивану. Эдвард разбудил меня, когда щеки у Беллы покраснели, и занял мое место, чтобы ее охладить. Я потянулся и решил, что отдыхать хватит — пора за работу.