Первый удар Сталина 1941

В нашей виртуальности нереально было бы восстание словаков. А поляки активно воевали бы с Красной Армией.

Ведь в реальности во время Люблинско-Брестской операции Красная Армия действовала совместно с поляками. Правительство в Лондоне поставило перед Армией Крайовой задачу восстановить государственность ДО прихода Красной Армии. По мере отступления Вермахта Армия Крайова овладевала освобожденными районами в Западной Белоруссии, Западной Украине, Литве, Польше. Наступавшие советские войска уже заставали там сформированный аппарат власти, поддержанный вооруженными отрядами, подчиненными эмигрантскому правительству.

Это было очень удобно для Красной Армии: она вела бои с Вермахтом, имея союзника и проводя с ним совместные операции, а тыловые части оказывались на территории союзного государства. Позже офицеры АК арестовывались, а бойцы разоружались и мобилизовывались в просоветское Войско Польское генерала Берлинга. Естественно, шли туда не все. При попытках разоружать аковцев они уходили в леса. Захватывая, аковцев накапливали в нацистских лагерях, в том числе в Майданеке, а с 23 августа 1944 года отправляли в лагеря в Россию.

А ведь в реальности Армия Крайова рождалась в подполье. С ноября 1939-го «Звензек вальки збройней» («Союз вооруженной борьбы» — ЗВЗ) постепенно подчинял военные конспиративные организации, действующие на территории Польши, поддерживавшие правительство в Лондоне^[37].

Если бы нацисты вооружали Армию Крайову, она была бы и многочисленнее, и лучше вооружена. Если бы такая армия вместе с Вермахтом воевала с Красной Армией, темпы наступления были бы намного более низкими.

От советско-нацистской границы июля 1945 года до Вроцлава-Бреслау, Вены, Праги и Братиславы, до Белграда — примерно одинаковое расстояние: порядка 400–500 км.

Такой путь — это 3–5 месяцев непрерывного наступления, то есть безостановочных наступательных боев. Причем коммуникации ненадежны, никто ничего не отдает и не продает, население враждебно, в лесах и горах — вооруженные отряды партизан.

Если не заниматься демагогией про то, что «наши всех всегда все равно побеждали» — не вижу ни малейшей возможности проделать этот путь… А ведь речь идет только о половине расстояния до западных областей Германии.

Красная армия и виртуальность

Война и в реальности оказалась весьма неожиданной для солдат и офицеров Красной Армии. Их-то готовили к такому веселому и победоносному патриотически-классовому наступлению, в ходе которого пролетарии из армий противника сдаются в плен, а буржуи неизменно будут повержены.

Но в реальности они могли объяснить происходящее «вероломным нападением» нацистов. Даже у поражения было горькое, но укрепляющее душу соображение: мы не готовились. На нас внезапно напали. Мы медленно запрягаем, но потом быстро поедем.

Враг шел по территории России… Это делало войну морально оправданной, и уже не так важно, кто на кого собирался напасть. Мы правы, потому что мы жертвы агрессии. Надо изгнать врага с нашей территории, потом разберемся.

Наступательная война в июле 1941 года оказалась бы еще более неожиданной и к тому же лишалась всякого нравственного оправдания. То есть оправдание можно найти — историческая неизбежность Мировой революции. Был даже контингент арбатских мальчиков, готовых за Мировую революцию умирать. Только много ли их было, красноштанных детишек Арбата? Мальчиков из прикормленных властью, сытых московских семей, в домах которых место икон заменили портреты Маркса, Ленина и Сталина? История показала: Тимуров Гайдаров и Паш Коганов — единицы. Они и сгинули к зиме 1941 года потому, что это была не их война. Они войны хотели, но совершенно другой.

Если нацисты проиграли войну — то именно потому, что для миллионов россиян 120 национальностей они выступили как ОККУПАНТЫ. Как враги, которых надо бить независимо от политического строя как Отечества, так и их, оккупантов, государства. Нацисты потерпели поражение, потому что раздел мира Сталиным и Гитлером обернулся для России Отечественной войной.

В виртуальности Красная Армия с самого начала идет по чужой земле. На каждый чих Красной Армии Вермахт огрызается огнем. Его солдаты не сдаются в плен, никто не собирается «бить буржуев» вместе с красноармейцами. Рядом с солдатами Вермахта сражаются какие-то другие люди в совершенно незнакомой форме. Люди в деревнях и городках уходят с неприятельской армией или разбегаются. Чужая земля полыхает огнем, встречает пустая, молчаливая, разоренная. В лес заходить опасно, кто вышел из расположения части — не вернулся. Оставшиеся не отвечают на вопросы, стараются не смотреть в глаза.

---

37 См.: Малиновский М., Павлович Е., Померанский В., Шпегонский А., Вилюш М. Польское рабочее движение в годы войны и гитлеровской оккупации. М, 1968. С. 45.