Сладкая месть Роке де Кальвоса

— Роке, пожалуйста, — больше не в силах сдерживаться, застонала Энджи.

Его жаркий язык снова проник к ней в рот, а его палец продолжал ласкать ее сердцевину, то погружаясь в нее, то снова поднимаясь. Затем Роке нащупал ее крошечный нежный бутон и, слегка нажав на него, начал делать круговые движения, доводя Энджи до исступления.

— Пожалуйста, Роке, пожалуйста, — задыхалась от страсти Энджи. — Ах… — Она изогнулась дугой и содрогнулась от наслаждения, пронизавшего все ее тело. — Еще… Я хочу еще…

И он снова и снова доставлял ей удовольствие, возводя ее на вершину блаженства, где ничего не имело значения, кроме его прикосновений. Потом Роке накрыл ее своим телом и овладел ею. Она крепче обхватила его своими бедрами и приняла его всего. Он покрывал поцелуями ее глаза, губы, шею, плечи.

Затем, убрав волосы с ее лица, он приказал:

— Открой глаза.

Энджи послушно сделала то, что он попросил. Задыхаясь, глазами полными страсти, она посмотрела на него и встретилась с его холодным, полным злости взглядом.

— Энджи, скажи «пока» своим возвышенным моральным принципам, — яростно просипел Роке и сделал последний опустошающий рывок, который потряс ее, накрыв волной небывалого наслаждения.

Потом ей казалось, что она упала с очень большой высоты на каменную мостовую. Она все еще внутренне содрогалась от пережитого оргазма. То, что Роке понадобилось так много времени, чтобы прийти в себя, немного утешило ее после тех слов, что он ей сказал.

Она боялась пошевелиться, чтобы он не добавил еще чего-нибудь.

«Энджи, скажи «пока» своим возвышенным моральным принципам…»

Это был неожиданный и очень болезненный удар. Она ведь поклялась, что не будет заниматься с ним любовью, но нарушила свою клятву, и Роке сделал все для того, чтобы она осознала это.

Наконец он поднялся на руках и заглянул ей в глаза. Они долго смотрели друг на друга, но в их взглядах была пустота.

Затем, скривившись, он освободил ее от своего тела, и Энджи тут же поднялась с кровати. Она еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Собрав всю свою волю в кулак, Энджи выпрямилась и направилась в сторону ванной комнаты, но ее слегка покачивало от легкого головокружения.

— Это была расплата, — бесстрастно бросил ей Роке. — Моя расплата. Я не спал с Надей.

Глава 8

Ноги Энджи как будто приросли к полу.

— Бульварные газетенки неверно истолковали то, что видели, — ледяным тоном продолжил Роке. — Поэтому, Энджи, ты в долгу передо мной за то, что целых двенадцать паршивых месяцев меня называли не иначе как неверным распутным муженьком. А поскольку ты сбежала от меня тогда, то теперь ты никогда не узнаешь, чем я занимался все это время и с кем я был.

— Значит, то, что произошло сейчас, — это твое представление о мести? — не оборачиваясь, спросила Энджи.

— Мне показалось, что я что-то должен сделать.

Энджи слегка кивнула:

— В таком случае я надеюсь, что это доставило тебе… удовольствие. — Она смахнула упавшую на лицо прядь волос и сделала еще один шаг вперед.

— Это все, что ты можешь сказать? — насмешливо поинтересовался Роке.

Энджи чуть не развернулась и не бросилась к нему, чтобы дать ему то, что он на самом деле заслуживал. Ей хотелось залепить ему звонкую пощечину, чтобы стереть улыбку с его безжалостного лица. Но она взяла себя в руки. Энджи винила в первую очередь себя. За то, что уступила ему.

— Ты как-то заметил, что прошлое осталось в прошлом. И я подумала, что мы пытаемся что-то восстановить, а не разрушить до конца. Какая же я глупая, — горько засмеялась Энджи. — Мне не следовало забывать о твоей жестокости.

— Ты услышала, что я сказал? — раздраженно спросил Роке. — Я не спал с Надей.

Не обращая внимания на его слова, она продолжала идти.

— Ты все еще не веришь мне, — добавил он.

Энджи резко повернулась и с удивлением увидела, что он тоже поднялся и стоял у входа в свою гардеробную. Обнаженные, они смотрели друг на друга, находясь по разные стороны кровати, которая была немым свидетелем того, что только что произошло между ними. Энджи с ненавистью подумала о том, что они с таким же успехом могли находиться сейчас в суде.

— Мне не нравится, когда ты начинаешь врать, чтобы защитить свое уязвленное самолюбие. Видишь ли, я видела все сама. Своими собственными глазами. Поэтому меня уже немного подташнивает от твоих сказок.