Джагер

Он отпустил пистолет.

– Что в сообщении?

– Прочтите.

Коста снова вытянул руки, в которых спокойно сидела черная птица и пялилась на Ильмара глазами-бусинками.

– Тогда присядем. Прохор, огня и ножницы. И накройте нас брезентом, чтоб отблески в окно не попали.

Когда, чиркнув зажигалкой, ординарец запалил фитиль керосиновой лампы, Коста отдал Ильмару ворона. Правая его нога была обжата медным кольцом, испещренным гравировкой в виде буквы «Х», к которому припаяна латунная гильза со сплюснутой горловиной. Ильмар внимательно осмотрел ногу и кольцо на ней. Ворон и вправду из Канториума: цевка над когтями худенькая, кольцо будто срослось с ней, и на голени ни царапинки. Такое может быть, когда подросшего птенца кольцуют, чтобы потом, когда повзрослеет, различать, какому клану птица принадлежит. Если б новое кольцо на ногу цепляли, птицу бы поранили либо обжать толком не смогли, кольцо вверх-вниз скользило бы. А так ранки со временем на ноге заживают, ворон растет, обучается; кольцо с гильзой уже не снять вовсе, то есть не подделаешь такое…

Атаман взял у Прохора ножницы, осторожно срезал горловину гильзы и подцепил ногтем скрученный в трубочку папирус внутри. Развернув узкую полоску, прочел про себя: в долину заеду с юга, фарами помигаю, не стреляйте. Места для подписи не осталось. Умно шпион киевских сочинил, если он действительно их человек. Попадет послание к караванщикам, те рассудят, что отправитель просто едет навстречу. Смысл ясен: за жизнь шпион свою беспокоится и за дело, надо отдать должное, переживает. Только одно непонятно.

– Почему он с юга едет? – насторожился Ильмар.

Коста только пожал плечами.

– Гаси лампу, – велел атаман.

Прохор дунул на фитиль, и троицу окутал непроглядный мрак.

Ильмар скинул брезент и долго стоял зажмурившись, наконец, когда раскрыл глаза и различил фигуры рядом, произнес:

– Калеб, ну-ка припомни число машин и людей в караване. Сколько было, когда из Москвы они выступили, и сколько вечером стало, когда ты с холмов их в бинокль разглядывал.

– Там гроза собиралась. Пылища поднялась такая… – начал Калеб и замолчал.

– Ну? – Ильмар подступил к нему.

– Мотоциклов в караване уже точно не было. И… кажись, одного сендера не хватало.

Ильмар перебежал на южную сторону дома, выглянул в окно. Рядом встал Коста, за спиной виновато сопел Калеб.

– Выходит, караван разделился, – заключил атаман. – Часть людей через Разлом переправиться успела. Так?

– Так, – произнес сбоку Коста.

Ветер донес слабый рокот двигателя. Машина ехала через город с потушенными фарами.

– Рэм, – не оборачиваясь, позвал Ильмар, – быстро в пакгаузы. Приказ обозным: машину пропустить.

Раздался шорох, стихающие шаги по лестнице.

– Атаман, – вкрадчиво произнес Коста. – Даже я не знаю нашего человека в лицо.

– А кто знает?

Ильмар увидел, как Рэм тенью скользнул через улицу и исчез за домами.

– Мирч Сельмур, – ответил переговорщик. – Только его впустят в машину. Пойдет кто-то другой – погибнет. Дело сорвется.

Ильмару так не хотелось, чтоб киевские вмешивались, чтоб были подальше, сидели на станции или в крайнем случае внизу, под присмотром Рэма. Сейчас же выходило, как ни крути, что прямого участия их в деле не избежать. Причем сведения, которые шпион доставит – про ключ, о самочувствии Геста, – они получат первыми.

– Одно условие, – повернувшись, сказал Ильмар.

Переговорщик, помедлив, кивнул.

– С Мирчем пойдет Калеб.

– Только пусть стоит в тени и не лезет, пока не позову, – уточнил Сельмур.

– Слышал, Калеб? – спросил атаман.

– Угу, – буркнул тот.

– Это все? – нетерпеливо прошептал Коста.

Рокот двигателя стал громче. Ильмар оглянулся: вдалеке на вершине холма мелькнул луч света и погас. Атаман моргнул, всмотрелся в ночь – показалось?

– Атаман Крест! – прошептал переговорщик.

– Да? – Ильмар повернулся к нему. – Хорошо, это все.

– Едут! – воскликнул Прохор.

Атаман с Костой перебежали на северную сторону этажа. Ординарец опустил бинокль. Уже без него хорошо было видно, как над вершиной холма, в склоны которого с запада упирался Разлом, заплясали лучи фар. Наверху появились всадники, спустя пару мгновений показался «тевтонец». Машина остановилась. Часть всадников начала не спеша спускаться, несколько задержались на холме.

– Совещание затеяли, – произнес Прохор.

– Посыльного к Хэнку и Стене, – сжав распятие на груди, быстро заговорил Ильмар. – Нашим тоже передать. Затаиться, ждать оговоренного сигнала.