Джагер

Ильмар поднял руку, когда пятеро всадников, сопровождавших его, подступили с трех сторон к седому, нацелив пики ему в грудь.

Четверо бойцов из отряда Прохора вынесли на площадь носилки. На них лежал покойник, укрытый с головой шерстяным одеялом. Четверка замерла в нерешительности, наблюдая за атаманом.

– Нет, – уверенно сказал Ильмар. – Договор в силе.

Коста кивнул. Мирч запахнул куртку. Рэм с Калебом убрали обрезы, Прохор спрятал револьвер в кобуру и махнул четверке с носилками.

– Сюда несите! – крикнул он.

Всадники подняли пики, разъехались в стороны. Ильмар спрыгнул с коня. Шкатулку он по-прежнему держал в руке. Подойдя к носилкам, постоял пару мгновений, склонив голову, потом отбросил одеяло.

– Этот в фургоне лежал? – Атаман покосился на Калеба.

– Да, хозяин.

– Рут? – Ильмар поднял на него взгляд.

– Владыка это. Рубаха его, на поясе пряжка с каменьями. Он.

У статуи раздались возгласы. Все повернулись.

– Башмачник?! – удивленно воскликнул Рут.

Мимо изваяния шел Хэнк с двумя бойцами, а перед ними – долговязый, широкоплечий, лысый парень.

Калеб сдвинул шляпу на затылок, разглядывая незнакомца. Чем-то он походил на мутанта: толстая шея, длинные крепкие руки. Башмачник слегка сутулился, отчего сходство с мутантом еще больше усиливалось.

Он уверенно подошел к Ильмару, посмотрел на покойника, ухмыльнулся и сказал:

– Это не Владыка.

И ткнул в тело на носилках.

– Хэнк, какого рожна ты мне этого мутанта привел? – закипая начал атаман и потянулся за оружием. – И сам сюда приперся?!

– Да тут… – растерянно произнес бригадир. – Ты погоди, не стреляй в него! Ильмар, лучше послушай, че он скажет!

Калеб подъехал ближе. Коста напряженно смотрел на башмачника. По лицу Мирча трудно было понять, о чем он думает, а Рут, как и Хэнк, глядел удивленно то на атамана, то на незваного гостя.

– Кто таков? – бросил Ильмар.

– Оглобля, из клана башмачников… был.

– Был?

– Ага. Я у них старшим бригадиром… Должен был командовать в походе этом. Но Архип, старшо?й наш, разжаловал меня – день в день, как выступили. В рядовые бойцы. И я ушел от них. Хотел к монахам податься, да передумал. Не люблю я монахов этих да пустынников со жрецами. – Оглобля оглядел стоящих вокруг людей и стукнул себя кулаком по груди. – В душе своей не люблю! Будут знать, как приличных людей мордой в землю класть, пустынники некрозные! А вы ж против них, так? Хочу к вам. Я боец знатный. Многое знаю, многое умею. Примете?

– Чем докажешь, что это, – атамана кивнул на носилки, – не Гест?

– Ничем. – Оглобля пожал плечами. – Как я докажу? Гест в Пустошь укатил на мотоцикле. С ним еще двое, одеты под пустынников. Своими зеньками видел.

Ильмар взглянул на Рута.

– Такое может быть, – подтвердил тот. – Были с караваном пять пустынников. Один в поселке нефтяников погиб.

– И еще одного, – вмешался Хэнк, – мои люди на холме мертвым нашли, и следы мотоциклетки рядом с телом были. И этот башмачник говорит, что завалил его из винтовки.

– И что? – спросил Ильмар раздраженно.

– Да то, – ответил Оглобля, – что, я так смекаю, пока вы тут в долине сидите, Гест все дальше в Пустошь уходит. Хотите его преследовать? Я направление покажу, если надо. И я не башмачник уже! – добавил он, обращаясь к Хэнку.

Коста шагнул к Ильмару.

– Атаман Крест, надо вскрыть шкатулку, – произнес он обеспокоенно.

Ильмар нахмурился:

– Быстрей, атаман! Я прошу вас!

– Как? – сказал Мирч. – В шкатулке замок явно хитрый какой-то, секретный, ключ особый нужен.

Атаман нехотя снял с мизинца перстень, приложил печатку к гравировке. Раздался щелчок, и крышка съехала в сторону.

Глава 13

Шагая рядом с медленно движущейся повозкой, Ежи хмурился и озадаченно чесал макушку. Что Владыка хочет, чего добивается? Секретарь еще в Храме растолковал посланникам Чембы насчет богатств московских кланов, про нефть, про земли плодородные и про озера у Разлома такие огроменные, что колодцев бурить не надо, живи вволю. А теперь что выходит? Владыка все это Чембе пообещал. Зачем, спрашивается, отдавать такие богатства мутантам? Орден, когда един был, с таким трудом выбил мутантов из тех земель, а теперь…

Запряженная двумя манисами повозка качалась на буграх. Дороги давно не стало, она словно растворилась в унылой бурой равнине с редкими деревьями. Солнце скрыли облака, дул прохладный ветер, и секретарь плотнее запахнул куртку.