Мятежный Процион

— Не трогай мои чувства, Дрейк.

Энтони сделал протестующий жест.

— Я не трогаю их, Ян. Но мне кажется, ты сам ещё не сделал однозначный выбор.

— В смысле? — Ковальскому совершенно не нравился внезапный оборот их диалога.

— Ты не решил, что тебе нужно: спокойная жизнь или продолжение борьбы? Бегство видится мне не лучшим компромиссом между двумя крайностями.

— Спокойная жизнь… Ты издеваешься?

— Отнюдь. Город — не единственное место, где можно обосноваться, верно? Вряд ли тебя страшат некоторые превратности жизни в запретной зоне. Здесь даже спокойнее, чем в мегаполисе. У вас с Мари появятся дети, они не будут зависимы от…

— Ты либо провоцируешь меня, либо впрямь ничего не понимаешь, — нахмурившись, оборвал его Ян. — Да, можно сказать, что мы с Мари отвоевали своё. Но как я буду растить детей, не ведая, что готовит им будущее?

— Тогда нужно уничтожить свихнувшиеся кибернетические системы. Освободить город. Мы ведь можем это сделать? Существуют разные способы борьбы. Необязательно рисковать жизнью с оружием в руках. Любая сеть уязвима, ты прекрасно знаешь об этом.

— Город нельзя трогать. По крайней мере сейчас.

— Почему?

— Уничтожив, как ты выразился, «свихнувшиеся киберсистемы», мы не приведём на их место никого, способного управлять мегаполисом. Глупо отрицать, что люди живут сейчас не за счёт собственных знаний, — они находятся на полном обеспечении у машин. Они не работают, а ведут праздный, ставший привычным образ жизни. Многие ли поймут меня, когда им будет сказано: прежняя жизнь закончилась, нужно восстанавливать разрушенное, возможно, голодать, терпеть лишения?

— Почему ты так скверно отзываешься о людях?

— Потому что знаю, чем живёт население города. Мы не сможем изменить ситуацию, просто уничтожив власть машин. Это приведёт лишь к техногенным катастрофам, лишениям, и в конечном итоге — к гибели единственного очага жизни на планете.

— Мне кажется или ещё вчера ты мыслил иначе? — продолжал допытываться Дрейк.

— Хватит. — Ян начал злиться. — Я нашёл в себе силы открыть глаза и увидеть реальное положение дел. Вот и всё. Прежде чем менять власть, мы должны найти замену свихнувшимся ИскИнам или, по меньшей мере, способ их нейтрализации, не затрагивающий глобальную сеть города и связанные с ней службы жизнеобеспечения…

Дверь отсека открылась.

На пороге стояла Мари.

— О чём спор? — спросила она, кивнув Дрейку и обняв Яна.

— О перспективах, — уклончиво ответил Энтони.

«Не поймёшь его…» — пытаясь погасить раздражение, подумал Ян.

Тепло, исходящее от рук Мари, снимало напряжение, гасило боль, но вопрос оставался открытым.

— Пожалуй, я приму участие, — внезапно заявила Мари, усаживаясь в кресло. Она с усмешкой посмотрела на Энтони и добавила: — В следующий раз, когда начнёте спор, проверь, не включена ли система интеркома на громкую связь.

Мари позволила себе пару секунд простого удовольствия — было забавно смотреть, как лицевые мышцы андроида приподняли бровь.

— Ну, а если серьёзно, то я согласна с Яном: жить в лесном бункере, рожать детей и каждое утро просыпаться в неизвестности я не согласна.

— Почему? — упрямо переспросил Дрейк, которому хотелось до конца понять образ мышления двух ставших ему близкими людей.

— В таком случае мне придётся учить своих детей тому, как отличить дройда от человека, как распознать эволюционировавший механизм, из числа «одичавших» терраформеров, куда и как следует стрелять, чтобы устранить внезапную проблему. Это будет скверное детство, Дрейк. Можешь поверить мне на слово.

— Значит? — Бровь Энтони опустилась.

— Значит, мы с тобой прислушаемся к словам Яна. Нужно искать экипаж «Европы» или хотя бы информацию о той сумме технологий, что позволит нам взять под свой контроль одичавших терраформеров. — Она обернулась и добавила: — Ты прав, милый. Без исполнительных машин, способных поддерживать городские инфраструктуры, нам не изменить существующее положение.

— Можно задать ещё один вопрос?

— Да, Энтони.

— Если мы найдём нужное количество исполнительных машин, сумеем нейтрализовать правящих городом андроидов, разве от этого изменится психология ныне живущего поколения людей?

— Нет. Не изменится, — ответила Мари. — Они останутся избалованными потребителями.