Шипы и розы (Шепот роз)

— Неудивительно, что бедная девушка не может дышать. Кого угодно можно довести до астмы, если держать взаперти в душном помещении. Единственное действенное лекарство для больной — это свежий воздух.

— Ненавижу свежий воздух, — плаксиво напомнила о своем существовании Сабрина, уже осознавая, что дальнейшее сопротивление бесполезно и пора сдаваться на милость победителя. — От свежего воздуха мне становится только хуже. — Ей действительно стало хуже, когда она увидела, что Морган молча вкатывает в комнату какое-то устрашающего вида приспособление из дерева и металла. — Это еще что такое? Средневековое орудие пыток?

— Это, дорогая мисс Камерон, мой подарок, — спокойно ответил Морган. — Самое последнее слово техники, новейшее изобретение под названием инвалидная коляска. Теперь вас не придется переносить с места на место, как вязанку дров.

Орудие пытки неспешно двигалось по ковру, и Сабрина рассмотрела, что это действительно кресло, оборудованное колесами. Ей стало совсем не по себе, когда Морган снял с нее плед, аккуратно свернул и разложил в коляске, прикрыв твердое деревянное сиденье.

— А теперь мы с вами совершим прогулку по саду, — объявил великан, ни у кого не испросив согласия. — Поверьте, вы сразу же почувствуете себя намного лучше.

— Простите, сэр, — Сабрина прикрыла ноги полой халата. — Кто вы такой, собственно говоря? Что вы о себе возомнили?..

Как бы не слыша ее, Морган поднял больную на руки. Гулко забилось сердце, оказавшееся прижатым к широкой груди, как бы подсказывая ей, что задавать лишние вопросы не следует, и так все ясно. Сейчас ее держит в объятиях законный супруг, имеющий полное право указать жене ее место. Правда, их брачные узы не вечны, в конце месяца батюшка должен привезти на подпись бумаги о признании их брака недействительным.

Сабрина с великим трудом удержалась от соблазна ласково потереться щекой о мощную грудь и поудобнее устроиться на мускулистых руках, которые считала единственным местом, где могла себя чувствовать в полной безопасности. Вместо этого решила держаться прямо и надменно в ожидании того момента, когда ее усадят в коляску. Но как только это произошло, Морган пошел дальше, довольно бесцеремонно залез под полы пеньюара и выпростал ноги, словно по-прежнему имел право касаться ее тела по собственному желанию, но все это проделал так бережно и нежно, что больная не нашла в себе сил противиться. Как только его ладони дотронулись до обнаженной кожи, Сабрина едва не задохнулась снова, ощутив грубые мозоли — свидетельство того, что великан лишь изображает из себя джентльмена, чурающегося тяжкого труда. На самом деле это прежний Морган, белокурый гигант, от которого она без ума. Больная старалась не встречаться взглядом с Морганом.

Он тем временем подложил подушку под ее голову и направился к выходу. В этот момент пришла в себя тетушка Онора, вспомнившая о правилах приличия.

— Послушайте, — вскинулась она, — по-моему, мне надо бы вас сопровождать. Неприлично, если…

Однако Моргану достаточно было многозначительно посмотреть на Энид, чтобы герцог тут же сообразил, что графу Монтгаррскому отведена чуть ли не главная роль в планах спасения репутации дочери. До тех пор, пока не Удастся связаться с Дугалом и обсудить создавшееся положение, все остальные участники были лишь пешками в ложной игре, которую повел Морган.

— Не беспокойся, дорогая, — поспешил успокоить благоверную дядюшка Вилли. — Глоток свежего воздуха не повредит бедняжке, а граф за ней присмотрит.

— Дядюшка! — воскликнула Сабрина, глубоко обиженная его отступничеством.

Протестовать было бесполезно, так как Морган уже толкал перед собой коляску по навощенному паркету коридора к высокой, от пола до потолка, раздвижной двери, которая открывалась в благоухающий распустившимися цветами сад.

Слепящие солнечные лучи залили лицо, и Сабрина невольно плотно зажмурилась в ожидании острой боли в висках от яркого освещения, но ничего страшного не произошло. Легкий ветерок нежно ласкал кожу, пригревало солнце, и глаза сами собой открылись, хотя пришлось несколько раз моргнуть, чтобы приспособиться к новой обстановке и дать зрению привыкнуть к свету.

Перед ее изумленным взором открылась чудная картина. Все вокруг будто подернулось легкой зеленой дымкой, скучный городской двор совершенно преобразился с тех пор, как увидела его ранней весной Сабрина, и сейчас напоминал цветущий оазис. Нежная молодая листва распустилась на тисовых деревьях и кустах, густой плющ смело карабкался по стенам и старался обвить каждый выступ. Щебетали птицы, тыкая клювами во вскопанную землю, от цветка к цветку перелетали бабочки, трепеща разноцветными крылышками.