Воин Пустоши

— Уже вот-вот.

И верно — вскоре мутанты с широкими когтистыми лапами вместо рук, трудившиеся в конце тоннеля, засуетились, один подбежал к сектанту, подергал за полу плаща, стал тыкать лапой вверх и мычать. Членораздельно изъясняться у землекопа не получалось, он рычал и брызгал слюной, но сейчас-то его поняли без слов: подкоп окончен, оставалось только прорыть немного вверх — и вот она, поверхность. Пока он толковал с провожатым, землекопы вереницей потянулись назад по тоннелю, мимо бойцов, всем пришлось снова прижаться к стене, чтобы освободить проход.

— Ступайте, воины, — торжественно сказал проводник, сопроводив призыв взмахом лампы, при этом тени побежали по красным стенам, завели причудливый хоровод. — Дальше копать опасно. Мы же Создателя за вас просить станем.

Север — он находился ближе всех к концу тоннеля — кивнул, но не двинулся с места, будто ждал продолжения. Турану тоже показалось, что сектант должен сказать что-то еще. Тот снова махнул лампой и, глядя под ноги, добавил:

— Мы немного выждем, а после этот коридор завалим сызнова. Земля пропустила нас, возблагодарим ее и вернем твердь в первозданный вид. Ступайте, братья, мы станем молиться за ваш успех.

— И с молитвою за нашими спинами проход завалят, — шепнул Белорус, — чтобы не сбежали славные воины обратно.

— Я не собираюсь обратно.

Турану не терпелось скорей начать дело, он уже видел эту схватку — всю, целиком, от начала до конца, когда обрушатся инкерманские катапульты. Он словно пережил весь бой заранее, и страха не было.

Мутант с лампой попятился по проходу вслед за землекопами — те не убрались далеко, стояли в галерее и ждали, когда им будет позволено завалить только что вырытый ход глиной. Туран подтолкнул Белоруса вслед за меха-корповцами, которые уже пробирались к концу тоннеля. Там ход уводил вверх очень круто и делался совсем узким. Север опустился на четвереньки и исчез в темноте, вскоре раздался шорох и тихий стук — меха-корповец тесаком расшевелил землю над собой и сухие комья сыпались на него, его спутник отгребал их назад обломком доски, который оставили землекопы.

Туран протиснулся мимо Тима. Сквозь отверстие вверху едва виднелось затянутое дымом небо. Снизу Дым подсвечивали костры.

— Подождите здесь, — бросил Север и полез в дыру. Мелькнули грязные сапоги. Сверху несло дымом и гарью, в подземелье проникал многоголосый гомон и гулкие удары — работала осадная техника гетманов.

— Скорей бы уже, — прошептал Белорус, — очень уж на волю охота, из этой тесноты выбраться.

Ожидание продлилось недолго. Сверху позвал Север, его напарник пополз, шурша осыпающимся грунтом, скрылся из виду, потом Туран вытянул руки, меха-корповцы подхватили его и помогли выбраться. Сзади сопел Белорус и стучали крабодиане, уже засыпавшие проход за их спиной.

Глава 12

В глазах охранника был такой страх, что Макота удовлетворенно осклабился.

— Боишься меня? — спросил он.

Юнец, еще недавно вооруженный ружьем с длинным штыком, двумя пистолетами и топориком, считавший себя очень крутым и грозным, быстро закивал. Стволы его были теперь в руках Кабана, Бирюзы и Лопасти, а сам он стоял на коленях, переплетя пальцы на затылке, возле дощатого помоста, где красовался ряд харьковских сендеров. Макота помнил это место, когда-то именно здесь фермерский шакаленок неудачно — то есть очень удачно для Макоты! — стрелял в него из обреза и затем попытался смыться на сендере, да Крючок его остановил. Атаман тогда еще размышлял, а не угнать ли пару машин, но передумал… и, выходит, не зря, теперь все они ему достанутся!

Он показал на плетеный домик с темными окнами позади помоста.

— Хозяин там?

Охранник снова кивнул:

— Гангрена, Лопасть — разберитесь с хозяином.

Лопасть тоже был здоровяком хоть куда, но все равно поменьше не по-человечески громадного Гангрены, к тому же бандит не излучал такую животную агрессивность, как бывший охранник. Но все-таки они были похожи: оба долговязые, большерукие и большеногие, не толстые, но с очень широкими костями и длинными пальцами, отчего ручищи напоминали лопаты. Ну, или лопасти весел, это уж как поглядеть.

Великаны разом повернулись и широко зашагали к дому хозяина автолавки. У Лопасти был пороховой самострел в чехле на спине и тесак, который он снял с ремня, а у Гангрены длинный нож и дубинка.