Наемник: Грань возможного

Как ни парадоксально, но, следуя воспоминаниям, настоящая жизнь началась после того, как ее личность поместили в тело киборга, поработив искусственный разум, – с Никой играли, как с марионеткой, а она жила, захлебываясь чувствами.

Тусклое рациональное восприятие мира взорвалось, открылся доступ к настоящим эмоциям, глубоким, ранящим, трепещущим, не заимствованным, а своим…

Она сумела порвать тенета лжи, сбросить оковы, бежать от пленивших ее андроидов – Ника погрузилась в бурлящую послевоенную жизнь Периферии, как в омут, былые чувства воспрянули, она искала Глеба – половинку своей души, человека, который пробудил ее от холодной созерцательности, провел узкими тропами войны, дал толчок для саморазвития ее собственной личности.

«Что же ты сделал со мной?» – вновь и вновь горько думала она, глядя в звездную бездну.

Она бы отдала гарантированную вечность существования за один вдох, за удар сердца, за возможность снова жить и чувствовать, а не созерцать окружающее.

Она видела, как грустит Айла, но не открывала ей причину, по которой Глеб не появляется на станции.

Ника балансировала на грани, но выхода из создавшейся ситуации попросту не было. Она понимала – память об эмоциональном восприятии мира постепенно угаснет, она снова станет полноценной киберсистемой, спокойной, уравновешенной, рациональной.

Я не хочу такого исхода!

Замкнутый круг.

«Зачем же ты вновь собрал меня? – мысленно обращалась она к Глебу. – Зачем запер в неживой оболочке, наедине с памятью о тех настоящих, неподдельных чувствах, подаренных недолгим биологическим существованием?

Глеб… Я же просила тебя: запомни меня живой. Не больше».

Ника хотела сгореть. Сгореть в щемящих, противоречивых чувствах, в своей неразделенной, обреченной любви. Она вдоволь отпила яда человеческих чувств и ощущать себя запертой внутри системы огромной космической станции, осознавать, что ее вновь инсталлировали, собрали, не спросив, хочет ли она такого существования, было попросту невыносимо.

Она старалась как могла, но чем больше нейромодулей включалось в общую сеть ее рассудка, чем полнее и глубже становилась память о прожитом, тем тяжелее было Нике справляться с собой.

Так проходили глухие, полные отчаянных мыслей ночи. Утром просыпалась Айла, и общение с ней слегка притупляло чувство безвыходности. Девушка умела заразить своим энтузиазмом кого угодно, и Ника, помогая ей воссоздавать оазисы жизни на поверхности сожженной дотла планеты, делала это не по принуждению.

Она хотела бы трепетно любить воссоздаваемую природу, но даже здесь таилась нечеловеческая боль: созерцая островки зелени глазами работающих на планете машин, Ника с особой остротой понимала – ей уже никогда не пройти босиком по мокрому от росы лугу, не ощутить пряного запаха травы, не прикоснуться к ней, не…

Хорошо, что Айла не знает о нашем разговоре с Глебом.

Дымов собирался прилететь. Однажды он связался с Никой через канал гиперсферной частоты, вошел в виртуальное пространство «Эдема».

Они встретились… и вдруг поняли, что не знают, о чем говорить.

Мир эфемерных образов клубился вокруг, цифровое пространство вскипало, Ника, ощутив присутствие Глеба, внезапно утратила самоконтроль.

– Зачем? – спросила она.

Хрупкая льдинка сорвавшегося с губ слова разлетелась тысячью осколков, сверкнула гранями непрожитого.

– Зачем ты это сделал, Глеб?! – яростный смерч из чистого пламени растопил лед, испепелил реальность.

– Ника, я не мог поступить иначе!

– Ты не понимаешь, что сотворил со мной?!

– Я вернул тебе жизнь!

– Не лги себе, Глеб! Ты обрек меня на медленную смерть! Ты хуже, чем тот свихнувшийся андроид, что дал мне биологическое тело!

– Ника, ты должна успокоиться! Я не желал тебе зла!

– Благими намерениями, Глеб, вымощена дорога в АД! Хочешь, чтобы я управляла «Эдемом»? Наблюдала, как появятся у вас с Айлой дети?! Растила жизнь, не чувствуя ее дыхания?! Я прожила отпущенное мне, а ты… Ты возродил меня мертвой! Уходи… – лед ее слов снова рассыпался искрящимся крошевом. – Я справлюсь сама. Будь счастлив…

В отчаянии она оборвала канал связи.

Это было невыносимо. Больше Ника не отвечала на вызовы.

Она ничего не сказала Айле, постаралась унять бушующие в виртуальной душе вихри пламени.

Время застыло. Шли дни, месяцы, а Глеб не появлялся. Ника понимала: после состоявшегося разговора он опасается спровоцировать еще один взрыв, который вполне способен погубить Айлу и даже разрушить «Эдем».