Затмение

Беспокойство на лице отца сменилось неодобрением.

– Тебе не кажется, что ты выбрала не самый удачный момент?

– Пожалуй… у меня не было выбора: пришло время принимать решение… Иногда компромисс невозможен.

Чарли покачал головой.

– И как он к этому отнесся?

Я промолчала.

Чарли долго вглядывался в мое лицо и наконец кивнул: похоже, нашел ответ.

– Надеюсь, это не помешает ему встать на ноги.

– Он быстро поправляется, – пробормотала я.

Чарли вздохнул.

Еще немного, и мое самообладание не выдержит.

– Пойду к себе, – сказала я, выворачиваясь из его рук.

– Ладно, – согласился Чарли.

Наверное заметил, что вот-вот слезы хлынут ручьем, а именно этого он больше всего и боится.

Спотыкаясь, я вслепую добралась до своей комнаты.

Закрыв за собой дверь, попыталась дрожащими пальцами расстегнуть застежку и снять браслет.

– Нет, Белла, – прошептал Эдвард и схватил меня за руки. – Это часть тебя.

Рыдания снова вырвались на волю, и Эдвард обнял меня.

Бесконечный день все тянулся и тянулся. Кончится он когда-нибудь или нет?

И все же, хотя рассвет никак не хотел наступать, это была не самая худшая ночь в моей жизни. И я была не одна – что меня очень утешало.

Чарли так боялся моих слез, что в комнату не заглядывал, хотя сохранить тишину мне не очень-то удавалось, и вряд ли он выспался.

Теперь, задним числом, все выглядело яснее ясного: я видела все свои ошибки, все промахи – большие и маленькие. Всю боль, которую я причинила Джейкобу, все раны, которые нанесла Эдварду, сложились в аккуратные стопки – не увидеть нельзя и отрицать не приходится.

И тогда я поняла, что все было совсем не так: те магниты, которые я пыталась прижать друг к другу, это вовсе не Эдвард и Джейкоб, а две половинки меня – Белла Эдварда и Белла Джейкоба. Только ужиться вместе они никак не могли, так что не стоило и пытаться.

Сколько же глупостей я натворила!

В какой-то момент я вспомнила обещание, которое дала сама себе рано утром: Эдвард никогда не увидит, как я проливаю слезы из-за Джейкоба Блэка. От этой мысли у меня началась истерика, испугавшая Эдварда куда больше, чем рыдания. Однако и это прошло, когда исчерпало себя.

Эдвард почти ничего не говорил: просто держал меня в объятиях, позволяя заливать соленой влагой его рубашку.

Понадобилось немало времени, чтобы меньшая часть меня выплакала все слезы. И все же я наконец выбилась из сил и уснула. Беспамятство не принесло полного облегчения, но, словно лекарство, приглушило боль – сделало ее терпимой. Однако боль оставалась, даже во сне я чувствовала ее, и это помогло мне примириться с происшедшим.

Утро принесло с собой если не радужные перспективы, то, по крайней мере, какое-то подобие самообладания. Я знала, что рана в моем сердце никогда не перестанет болеть. Со временем станет легче – все так говорят. И наплевать, заживет ли мое сердце или нет – главное, чтобы Джейкобу стало лучше. Чтобы он снова мог найти свое счастье.

Проснувшись, я сразу пришла в себя. Открыла глаза – наконец-то сухие – и увидела встревоженный взгляд Эдварда.

– Привет, – сказала я.

Голос прозвучал хрипло.

Эдвард промолчал. Смотрел на меня и ждал, когда начнется.

– Нет, со мной все в порядке. Больше никаких истерик.

От этих слов он слегка прищурился.

– Мне очень жаль, что тебе пришлось такое вынести, – сказала я. – Это было нечестно по отношению к тебе.

– Белла… ты уверена? Уверена, что сделала правильный выбор? Я никогда не видел, чтобы тебе было так больно… – На последнем слове голос Эдварда дрогнул.

Но я-то знала, что бывает и больнее.

– Да. – Я прикоснулась к его губам.

– Сомневаюсь… – Эдвард нахмурился. – Разве правильный выбор может нести такую боль?

– Эдвард, я знаю, без кого не в силах жить.

– Но…

Я покачала головой.

– Ты не понимаешь. Может, тебе хватит мужества жить без меня. А я не способна на такое самопожертвование. Мне нужно быть с тобой – без тебя я жить не в состоянии.

Эдвард все еще сомневался. Не следовало позволять ему оставаться со мной в эту ночь. Но ведь он был мне так нужен…

– Дай-ка мне книжку, – попросила я, показывая на книгу за его спиной.

Эдвард недоуменно нахмурился, но подал.

– Опять ту же самую? – спросил он.

– Просто хочу найти в ней один отрывок, который мне запомнился… что она там сказала… – Я пролистала страницы и легко нашла нужную: я на ней часто останавливалась и всегда загибала уголок. – Кэтрин, конечно, чудовище и все же кое в чем абсолютно права, – пробормотала я и негромко прочитала, в основном для себя: «Если все прочее сгинет, а он останется – я еще не исчезну из бытия; если же все прочее останется, но не станет его, вселенная для меня обратится в нечто огромное и чужое, и я уже не буду больше ее частью».– Я кивнула сама себе. – Я отлично понимаю, что она хотела сказать, и точно знаю, без кого не смогу жить.