– А ты что думаешь?
– Я думаю, что дело швах…
– Это ты о ком, об этой или о своей?
– О своей… Да и про твою пару слов сказать… За Варвару я буду бороться. А ты с Катей дерзай, вдруг получится.
– Что получится? – удивленно вытянулся в лице Артем. – Я и не пытаюсь…
– Пытаешься. Только себе в том не признаешься… И она не хочет себе признаваться.
– В чем?
– В том, что придет с ведром и тряпкой…
Катя появилась не через два, а через четыре часа, но и к этому времени пол еще не был уложен. Артем и Крякин старались, но дело спорилось не очень. В принципе, ламинат клался легко, но как-то уж очень медленно. Зато Катя была в спортивном костюме, но без ведра и тряпки.
Какое-то время она наблюдала за мастерами-самоучками, а потом, насмешливо махнув рукой, присоединилась к ним. И дело, как ни странно, заладилось. Оказалось, что Катя знала толк в монтажно-строительных работах – и ламинатные доски смыкала играючи, и плинтус на пол настелила быстро и грамотно. С таким помощником Артему ничего не оставалось, как взяться за тряпку, чтобы самому вымыть окно, а Крякину – за приборку.
Они уже почти управились, когда появилась Варвара Карловна.
– Вы еще здесь? – с невероятным удивлением спросила она.
– А разве мы должны разыскивать Светлову? – тем же тоном спросил Крякин.
Если он хотел ее уязвить, то ему это не удалось. Майор Вештель ничуть не оскорбилась. И продолжала улыбаться, как женщина, которую в самом ближайшем будущем ожидало яркое и счастливое событие. Скорее всего она торопилась на встречу со своим мужчиной. А Крякина – за борт, весело и с улыбкой.
– Вы должны ее разыскивать. И если у вас есть желание заняться этим в субботу, то я возражать не буду… А кабинет ваш в понедельник проверю. И чтобы все здесь сияло! – с милой улыбкой закончила она.
– Сияют медные тазы на солнце, – сказал Артем, когда она ушла. – И еще у кота… Ну и сама Варвара Карловна сияет… Крякин, ты еще здесь? Догоняй, пока не поздно. Или уже поздно?
– Поздно, – с сочувствием посмотрела на него Катя.
Похоже, она знала о его чувствах к начальнице. Или всего лишь догадывалась.
– Поздно, – повторила она. – Похоже, у Варвары все очень серьезно. Я ее еще ни разу такой не видела… Думаю, она влюбилась…
Крякин уныло опустил голову.
– Не кисни, капитан, – хлопнул его по плечу Артем. – Женщины любят успешных мужчин. А пока Светлову не нашли, ты в ее личном рейтинге проходишь как неудачник…
– И ты, между прочим, тоже, лейтенант! – свысока улыбнулась Катя.
– Никто и не спорит, – ничуть не смутился Артем, – но Светлову мы найдем… И получим за это орден!
– Ага, два!
– Конечно, два, по одному на брата… Хочешь, третьей будешь?
– Ты куда, на орден меня приглашаешь? Или выпить?
– Пить мы начнем, когда орден обмывать будем… А пока – сухой закон, правда, товарищ капитан?
– Не знаю, – угрюмо качнул головой Крякин. – Я бы от ста грамм не отказался…
– А это уже хандра, Петр Федорович. Выше нос, капитан! Выше знамя российского сыска!.. Заканчиваем здесь и едем там… то есть туда…
– Куда туда?
– Сначала в Клин, а потом в Солнечногорск…
– То есть ты не хочешь, чтобы я заслужила орден?
– Хочу. Мне для тебя от государства ничего не жалко.
– А от себя?
– Я орденами не награждаю… Вот спасибо тебе за хорошую работу сказать могу.
– Хоть за это спасибо.
– Но я же свое «спасибо» еще не сказал. И не скажу, пока не закончим. Здесь чуть-чуть осталось…
«Чуть-чуть» растянулось еще на два часа. Было уже темно, когда офицерская троица отправилась в путь.
Глава 16
Тяжелые, причудливо рельефные тучи поймали, закрутили в себя багровое яблоко солнца, долго удерживали его и все же выронили – в темно-свинцовую гладь большого озера. Солнце тонуло в мрачных водах, а тучи, казалось, подталкивали его сверху, чтобы поскорей избавиться от света.
Но солнце непобедимо, завтра оно вновь поднимется с востока. И так по кругу над землей – из вечности в вечность. А жизнь человеческая несоизмеримо коротка. И хрупка. Если утонешь в озере, то уже не воскреснешь…
Маша Светлова стояла у окна – одной рукой придерживала занавеску, другой – касалась стекла. Она даже не пыталась выдавить его: знала, что бесполезно. Стекло бронированное, и ей с ним не справиться… Да и куда ей бежать? Кому она нужна в том мире, из которого ее вырвали силой?.. А если и нужна, то скорее всего публике, журналистам, но все это такое шумное, шаткое, ненадежное…