Вместе и врозь

Николас хотел возразить, но что он мог сказать в свое оправдание? Он виноват в том, что Джек остался один в машине, и, если с псом что-то случилось, ответственность лежит на нем.

Волнение помешало Мег правильно расшифровать выражение глаз Николаса. Она знала только, что молчание его выдает.

— Говорите, где он?! Что вы с ним сделали?!

Ее голос сорвался на крик, когда она представила, как бедняга Джек сидит в клетке и с тоской смотрит через решетку, не понимая, что с ним произошло. Но нет, она не допустит, чтобы такое случилось с Джеком! Можно поговорить с родителями, они наверняка согласятся на время взять пса к себе, а потом что-нибудь придумать, взять кредит и купить себе отдельный домик, пусть самый крошечный, но такой, чтобы можно было держать собаку.

— Где он? — требовательно повторила Мег.

— Я не знаю, — подавленно признался Николас.

Видя слезы, выступившие на глазах Мег, он сам готов был расплакаться.

— Неправда! Вы его куда-то увезли, в приемник или еще куда-нибудь, и там оставили. Вы его ненавидите, потому что он… потому что он слишком независимый и… Да вы хоть представляете, каково животному быть брошенным?! А о чувствах своей тетушки вы подумали? Вы вообще слышали когда-нибудь о такой материи, как чувства? Да что я говорю, вам все равно! Ничьи чувства вас не интересуют! Вы печетесь только о своих драгоценных ботинках, — закончила она с убийственным презрением.

— Может, вы меня хотя бы выслушаете? — Николас начал терять терпение. — Я не отводил Джека в приемник. И не бросал. Я…

— Тогда где же он? — Лицо Мег пылало, в глазах стояли слезы, но она намеренно не отводила взгляд, как бы говоря: только попробуй соврать мне в глаза!

— Хотел бы я сам это знать, — сказал Николас и так тяжело вздохнул, что Мег невольно вздрогнула, чувствуя, как ее охватывает страх.

— Что… что случилось? — спросила она дрожащим голосом. — Если он вылез из ошейника и убежал, вам нужно было его подождать, он бы обязательно вернулся, это у него игра такая… Скажите, где это случилось, я пойду поищу его…

Мег живо представила любимые местечки Джека на берегу реки, где он вынюхивал следы кроликов. Она бросилась к дверям, но Николас схватил ее за руку.

— К сожалению, все не так просто. — Мег почувствовала, что каждое слово дается ему с трудом. — Джек находился в моей машине, когда машину угнали.

— Что-о? В машине? Я вам не верю! — сердито воскликнула Мег. Неужели он думает, что может меня обмануть этой нелепой выдумкой? — Вы повели Джека на прогулку, не было речи о том, чтобы ехать куда-то на машине. Вы…

— Я вспомнил, что должен заехать в агентство недвижимости, — устало пояснил Николас.

— Не может быть! Не верю! — упрямо повторила Мег. — Вы лжете.

Еще продолжая спорить, она уже пыталась понять, что ей делать дальше. Разумеется, Николас говорит неправду, изворачивается, чтобы скрыть свой отвратительный поступок. Не он ли много раз повторял, что Джеку нужен другой хозяин? Но теперь, когда Николас перешел от слов к делу, он вдруг побоялся открыто признаться в содеянном и трусливо прикрывается выдумкой.

— Я считаю, что ваше поведение просто оскорбительно. Вы оскорбили меня и как профессионала, и как женщину… а если вы надеетесь, что я поверю в вашу выдумку, то вы оскорбляете и мои умственные способности! Вы давно хотели избавиться от Джека, как я теперь понимаю, вам было безразлично, научу ли я его подчиняться командам. Какая разница, если вы все равно собирались его куда-нибудь сбагрить? — Чтобы не расплакаться, Мег на мгновение больно закусила нижнюю губу. — Вы даже хотели, чтобы я потерпела неудачу, это оправдало бы вашу ненависть к Джеку. Я даже не удивлюсь, если вы нарочно подсунули ему свои проклятые кожаные ботинки ручной работы! Вы сделали это для того, чтобы получить лишний повод обвинить его и меня во всех смертных грехах.

Как Мег ни пыталась держать себя в руках, губы ее дрожали, она чувствовала, что вот-вот сорвется. Она защищала не только Джека, но и себя, свои принципы, свои чувства, свою любовь… Любовь?

У нее перехватило дыхание, лицо из красного стало белым, как полотно. Мег вдруг поняла, почему мысль о трусости и двуличии Николаса ранит ее так больно.

Я его полюбила! Но этого просто не может быть! Я его ненавижу, презираю, я не могу его любить…

Силы покинули Мег, и она разрыдалась. Николас не мог спокойно смотреть, как ее фигурка сотрясается от рыданий, сердце его разрывалось. Разумом он понимал, что у него есть все основания сердиться на Мег, но, несмотря на несправедливые обвинения, которые она бросала ему в лицо, несмотря на ее страстную преданность Джеку — а может, наоборот, благодаря этой преданности, — он не мог на нее злиться. Ему хотелось обнять ее, успокоить, заверить, что все будет хорошо, пообещать найти Джека, доказать ей, что она ошибалась, даже если для этого ему придется обшарить всю страну. Да что там страну, весь мир!