Опрометчивое пари

Судя по опыту Санди, кинозвезды обладают громадным эгоизмом, не уступающим их громадным актерским способностям. Она была готова согласиться с тем, что великим актерам не выжить, если они лишены непоколебимой уверенности в себе: слишком много ударов им приходится выносить на пути к успеху. Но их поглощенность своей карьерой не только делала их отвратительными родителями, но и неверными супругами и ненадежными друзьями. Ей было всего тринадцать, когда ее отец женился в третий раз, а мать завела седьмого по счету постоянного любовника. Именно в тот момент Санди и приняла решение никогда не привязываться к актерам — и ей еще не приходилось жалеть об этом решении.

Ее работа в клинике дала ей научные факты, подтвердившие ее уверенность в том, что кинозвезды могут прекрасно смотреться на экране, но, когда камеры перестают работать, быть с ними рядом — удовольствие весьма сомнительное. Новейшие, очень интересные исследования развеяли миф о том, что сверхмужественные напористые мужчины — самые хорошие любовники. Несколько последних опросов показали, что нежные, спокойные мужчины в качестве любовников доставляют не только гораздо больше наслаждения своим партнершам, но и лучше владеют техникой секса, потому что думают о том, как доставить удовольствие. Женщины могут предаваться фантазиям, в которых их похищают бедуины-шейхи, увозящие их в пустыню и там пылко любящие их на шелковых подушках, но в реальной жизни им нужен мужчина добрый и внимательный, чтобы секс сочетался с вниманием и заботой. Такой мужчина, который может выслушать и посочувствовать и даже вызваться вымыть посуду.

— Если вы прикроете лицо, доктор Хоукинс, я зафиксирую вашу прическу лаком, — сказал гример. — Будет глупо, если в пылу дебатов у вас из прически выбьется прядь.

Санди взяла пластмассовую масочку и прикрыла ею глаза.

— Наверное, то, что приготовил для меня Марк Клайн, правильнее всего назвать битвой, а не полемикой, — заметила она.

Гример сочувственно улыбнулся.

— Я бы на вашем месте не стал беспокоиться, доктор Хоукинс. Марк никогда не пытается выставить своих гостей в глупом виде.

— Может, это и так, — иронично отозвалась она, — но я слишком часто смотрела его передачу, чтобы чувствовать себя сейчас спокойно. Ему не приходится подлавливать своих гостей на заранее приготовленную наживку. Он просто тщательно отбирает участников передачи, а потом ждет, когда они сами выставят друг друга в глупом виде.

— Сомневаюсь, чтобы кому-нибудь удалось выставить в глупом виде вас, доктор Хоукинс. Я видел вас в передаче того пакостного ведущего из Нью-Йорка. Если вы смогли выдержать это, вы можете выдержать все что угодно.

— Может быть. Я сама в этом не слишком уверена. Мистеру Тэннеру не понравится то, что я скажу о «Сне тьмы».

— Я уже загримировал мистера Тэннера, — заметил гример, поддерживая беседу. — С ним очень легко работать, не то что с некоторыми кинозвездами. Нипочем не скажешь, что он только что получил «Оскара». Вы с ним встречались?

— Всего один раз.

— По-моему, его игра вывезла весь фильм. Я повел мою девушку на один из предварительных показов, так она потом неделю почти со мной не разговаривала — все вздыхала по Дэмиону Тэннеру. — Он швырнул расческу в стакан со стерилизующим раствором, совершенно не потеряв жизнерадостности. — И когда я в следующий раз попал в ее спальню, то будь я проклят, если у нее над постелью не появился громадный плакат с Дэмионом Тэннером. Обнаженным до пояса и готовым к действию, так сказать.

— А вы не ревновали? — спросила Санди, профессиональная любознательность которой победила сдержанность.

Он пожал плечами.

— Дэмион Тэннер — это только фантазия, приклеенная к стене. А я — настоящий.

Гример явно оказался человеком уравновешенным и уверенным в себе, заключила Санди, пожелав подобного всем своим пациентам.

Он припудрил ей нос пуховкой.

— Ну вот вы и готовы, доктор Хоукинс, — сообщил он, любуясь результатами своих усилий. — Все в порядке.

— Спасибо. Я благодарна вам за помощь.

— Не стоит благодарности.

Он красивым жестом снял с ее плеч парикмахерскую накидку, и она посмотрела на себя в зеркало. Яркие лампы, расположенные вокруг него, осветили чуть более сильный макияж, чем тот, которым она обычно пользовалась: глаза казались совершенно изумрудными на фоне бледного овала ее лица, щеки были чуть-чуть подрумянены. Но в целом Санди казалась примерно такой же, как всегда: отстраненной, сдержанной, недоступной.