33  

1

Взятие Бастилии

(14 июля)

«14 juillеt 1789. – Riens».

Journal de Louis XVI[17]

  • Бурлит Сент-Антуан. Шумит Пале-Рояль.
  • В ушах звенит призыв Камиля Демулена.
  • Народный гнев растет, взметаясь ввысь, как пена.
  • Стреляют. Бьют в набат. В дыму сверкает сталь.
  • Бастилия взята. Предместья торжествуют.
  • На пиках головы Бертье и де Лоней.
  • И победители, расчистив от камней
  • Площадку, ставят столб и надпись: «Здесь танцуют».
  • Король охотился с утра в лесах Марли.
  • Борзые подняли оленя. Но пришли
  • Известья, что мятеж в Париже. Помешали...
  • Сорвали даром лов. К чему? Из-за чего?
  • Не в духе лег. Не спал. И записал в журнале:
  • «Четыр-надца-того и-юля. Ни-чего».

12 декабря 1917

2

Взятие Тюильри

(10 августа 1792 г.)

«Je me manque deux batteries pour balayer toute cette canaille la».[18]

(Мемуары Бурьенна. Слова Бонапарта)

  • Париж в огне. Король низложен с трона.
  • Швейцарцы перерезаны. Народ
  • Изверился в вождях, казнит и жжет.
  • И Лафайет объявлен вне закона.
  • Марат в бреду и страшен, как Горгона.
  • Невидим Робеспьер. Жиронда ждет.
  • В садах у Тюильри водоворот
  • Взметенных толп и львиный зев Дантона.
  • А офицер, незнаемый никем,
  • Глядит с презреньем – холоден и нем —
  • На буйных толп бессмысленную толочь,
  • И, слушая их исступленный вой,
  • Досадует, что нету под рукой
  • Двух батарей «рассеять эту сволочь».

21 ноября 1917

<Коктебель>

Термидор

1

  • Катрин Тео во власти прорицаний.
  • У двери гость – закутан до бровей.
  • Звучат слова: «Верховный жрец закланий,
  • Весь в голубом, придет, как Моисей,
  • Чтоб возвестить толпе, смирив стихию,
  • Что есть Господь! Он – избранный судьбой,
  • И, в бездну пав, замкнет ее собой...
  • Приветствуйте кровавого Мессию!
  • Се Агнец бурь! Спасая и губя,
  • Он кровь народа примет на себя.
  • Един Господь царей и царства весит!
  • Мир жаждет жертв, великим гневом пьян.
  • Тяжел Король... И что уравновесит
  • Его главу? – Твоя, Максимильян!»

2

  • Разгар Террора. Зной палит и жжет.
  • Деревья сохнут. Бесятся от жажды
  • Животные. Конвент в смятеньи. Каждый
  • Невольно мыслит: завтра мой черед.
  • Казнят по сотне в сутки. Город замер
  • И задыхается. Предместья ждут
  • Повальных язв. На кладбищах гниют
  • Тела казненных. В тюрьмах нету камер.
  • Пока судьбы кренится колесо,
  • В Монморанси, где веет тень Руссо,
  • С цветком в руке уединенно бродит,
  • Готовя речь о пользе строгих мер,
  • Верховный жрец – Мессия – Робеспьер —
  • Шлифует стиль и тусклый лоск наводит.

3

  • Париж в бреду. Конвент кипит, как ад.
  • Тюрьо звонит. Сен-Жюста прерывают.
  • Кровь вопиет. Казненные взывают.
  • Мстят мертвецы. Могилы говорят.
  • Вокруг Леба, Сен-Жюста и Кутона
  • Вскипает гнев, грозя их затопить.
  • Встал Робеспьер. Он хочет говорить.
  • Ему кричат: «Вас душит кровь Дантона!»
  • Еще судьбы неясен вещий лёт.
  • За них Париж, коммуны и народ —
  • Лишь кликнуть клич и встанут исполины.
  • Воззвание написано, но он
  • Кладет перо: да не прейдет закон!
  • Верховный жрец созрел для гильотины.

4

  • Уж фурии танцуют карманьолу,
  • Пред гильотиною подъемля вой.
  • В последний раз, подобная престолу,
  • Она царит над буйною толпой.
  • Везут останки власти и позора:
  • Убит Леба, больной Кутон без ног...
  • Один Сен-Жюст презрителен и строг.
  • Последняя телега Термидора.
  • И среди них на кладбище химер
  • Последний путь свершает Робеспьер.
  • К последней мессе благовестят в храме,
  • И гильотине молится народ...
  • Благоговейно, как ковчег с дарами,
  • Он голову несет на эшафот.

7 декабря 1917

<Коктебель>

III. Пути России

Предвестия

(1905 г.)

  • Сознанье строгое есть в жестах Немезиды:
  • Умей читать условные черты:
  • Пред тем как сбылись Мартовские Иды,
  • Гудели в храмах медные щиты...
  • Священный занавес был в скинии распорот:
  • В часы Голгоф трепещет смутный мир...
  • О, бронзовый Гигант! ты создал призрак-город,
  • Как призрак-дерево из семени – факир.
  • В багряных свитках зимнего тумана
  • Нам солнце гневное явило лик втройне,
  • И каждый диск сочился, точно рана...
  • И выступила кровь на снежной пелене.
  • А ночью по пустым и гулким перекресткам
  • Струились шелесты невидимых шагов,
  • И город весь дрожал далеким отголоском
  • Во чреве времени шумящих голосов...
  • Уж занавес дрожит перед началом драмы,
  • Уж кто-то в темноте – всезрящий, как сова, —
  • Чертит круги, и строит пентаграммы,
  • И шепчет вещие заклятья и слова.

9 января 1905


  33  
×
×