Оковы счастья

Рэйф притянул ее к себе. Карин уперлась в его грудь ладонями, но он все-таки прижал ее одеревенелое тело к себе.

– Ответь мне, что я дал тебе почувствовать в ту ночь, когда ты отдалась мне?

Его глаза были темны и бездонны, как тогда, той ночью. Дрожа, Карин отвернула лицо, зная, как небезопасно смотреть в эти глаза, когда нельзя ни солгать, ни сказать правду.

– Я почувствовала… Я ничего не почувствовала той ночью.

– Ах, ничего. Как же это я сразу не догадался. – Он нежно взял ее за подбородок, повернул лицо и заставил смотреть в глаза. – Именно поэтому ты дрожала тогда точно так же, как дрожишь сейчас, поэтому вырываешься из моих объятий. – Он улыбнулся и достал из кармана носовой платок. – Интересно, как бы все повернулось, если бы той ночью ты выглядела так же, как сегодня. – Очень осторожно он стер остатки отвратительной красной помады с ее губ. – Я полагаю, что еще смог бы распознать, что скрыто под уродливым платьем, но вот помада…

Карин не могла не рассмеяться.

– Кошмар! Представляю, что подумали твои друзья.

– Я скажу им, что это старая американская традиция, – серьезно сказал Рэйф. – Я скажу, что невеста должна предстать пред очи жениха в самом непривлекательном виде, чтобы убедиться, что он любит ее любую, какое бы платье она не надела… – Он подергал оборки вокруг ее шеи. – Есть ли название у этого цвета?

– Мерзко-зеленый. Но ты ушел от главной темы. Клаудия – твоя любовница?

– Нет. – Улыбка Рэйфа погасла.

– Тогда кто она тебе? Есть в твоем языке слово, определяющее, какое место она занимает в твоей жизни?

– Такое же, как и в твоей. Она просто друг.

– Чрезвычайно дружелюбный друг, насколько я заметила.

– Я должен извиниться. Я как-то раньше не обращал внимания, как часто она… хм-м… прикасается ко мне. Кроме того, как я уже говорил, я должен был рассказать тебе о ней.

– Вы были помолвлены…

– Это было давно. Пять лет назад, даже больше. Помолвку расторг я. – Ладони Рэйфа скользнули по ее предплечьям, рукам, пока пальцы не сомкнулись на запястьях. – Она избалованная богатая девочка. Не женщина, а именно девочка, которая ничуть не повзрослела за эти годы. Она по-прежнему не имеет представления о верности и преданности. – Рэйф глубоко вздохнул. – Я считаю, что когда мужчина и женщина женятся, они берут на себя определенные обязательства и должны выполнять свои клятвы. Один мужчина, одна женщина – никого больше.

– Она все еще хочет тебя.

– Она флиртует с каждым мужчиной. Для нее это так же естественно, как дышать. Впрочем… ты права. Я до сих пор консультирую ее по некоторым деловым вопросом, но думаю, ей пора подыскать себе другого консультанта.

– Ради Бога, ты не должен расставаться с ней из-за меня.

– Я давно расстался с ней. Много лет назад. – Он улыбнулся и по очереди поцеловал ее руки. – Кроме того, ты намного красивее ее.

– Если ты думаешь, что меня волнует… – Карин заколебалась. – Правда? Ты считаешь меня красивее Клаудии?

Рэйф усмехнулся.

– Разумеется, хотя остальным трудно было это увидеть сегодня вечером.

– Ты хочешь сказать, что тебе не нравится это платье? – Карин заносчиво вскинула подбородок. – Но это твоя вина. Ты не имел права насильно переселять меня в эту комнату.

– Я имею на тебя все права. – Он смягчил свои слова нежным объятием. – Ведь ты – моя жена.

Не расслабляйся, не плавься в его руках, взывала к себе Карин…

– Мы женаты. И не стану лгать ни тебе, ни себе самому – я хочу тебя. А ты, я уверен, хочешь меня. – Он приник к ее губам.

Она посмотрела в его бездонные глаза и задала вопрос, который мучил ее все эти месяцы.

– Почему ты без единого слова покинул меня той ночью?

– Ты закрылась в ванной, – его голос стал жестким, – дав таким образом понять, что я тебе больше не нужен.

Карин глубоко вздохнула и прижала ладони к его груди.

– Я сделала это только потому… потому, что мне было стыдно за свое поведение.

– Ну да, переспала с незнакомцем, – быстро уточнил Рэйф.

– Да, и вела себя при этом… прямо-таки необузданно.

Рэйф застонал и засмеялся одновременно, потом прижал ее к себе и крепко поцеловал. Она отпрянула, но только на миг. Все встало на свои места – он был ее мужем, и не было ничего зазорного в том, что она хотела его, была готова отдать себя, пусть даже их брак и не был основан на любви. Впервые с той единственной ночи, когда они зачали Эми, Карин снова была в его объятиях.