The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты

– Можно подумать, ты от этого страдал, – хмыкаю я.

– Ты бьешь по больному.

– А ты бьешь по здоровому. Пап, может, тебе кажется, что мы редко встречаемся? Может, я тебя обидел мимоходом? Недостаточно демонстрирую любовь сына к отцу? Не уважаю?

Он молчит.

– Ты из-за этой истории с ментами взвился? Так это обычное дело.

– Что значит «обычное»? – Он бледнеет.

– В смысле, с каждым может случиться. Все в порядке, пап. У меня вызывает уважение твое положение в этом городе. Твой бизнес, твои проекты. Охрана у тебя, кстати, очень крутая. Я люблю тебя, честное слово. Просто у меня своя жизнь. И она другая. – Я протягиваю вперед кулак. – Ударь! – Он слегка касается его своим кулаком. – Вот видишь! Все окей, пап. Давай не будем друг друга залечивать на эти стремные темы. Заметано, да?

– Сердце у меня за тебя болит. – Он укоризненно качает головой, потом поднимает глаза и спрашивает: – Почему ты ничего не съел?

– Это всегда так, когда ломка. Аппетита нет, все мысли только о новой дозе...

– Андрей, – он кривится, – я не люблю такие шутки.

– Извини, пап. – Я смотрю на мобильник. – Слушай, я побегу, да? У меня еще встреча со сценаристом.

Отец отворачивается, потом берет салфетку, аккуратно вытирает губы, смотрит на часы, делает загадочное лицо:

– Андрей, мы начинаем инвестировать в интернетпроекты. Как тебе идея возглавить у меня это направление? – и хитро сморит на меня. – Может, попробуешь? Это же можно с твоим телевидением совмещать, мне кажется.

– Отличная идея! – Я встаю из-за стола. – Надо посмотреть, что на этом рынке делается. Идея очень своевременная, да. Я мог бы, наверное, попробовать.

– И сколько тебе нужно думать?

– Давай встретимся через недельку! – Я поправляю шапку.

– Ну, как скажешь. Я себе, вот прямо сейчас, запишу в органайзер. – Он достает телефон.

– Только в понедельник не пиши. Выходные, сам понимаешь.

– А когда? – Он растерянно смотрит на телефон. – Вторник?

– Давай лучше на среду, а?

– Договорились.

– И прости, что так с ментами вышло, – я пожимаю плечами, – мне, честно, стыдно и все такое.

– Да брось ты! – отмахивается он.

– Ну, я пошел. – Мы обнимаемся.

– Матери привет передавай, – говорит он мне в спину. – Как она поживает?

– Все окей, – я оборачиваюсь и поднимаю два больших пальца вверх. – С ее новым мужем мы практически не общаемся!

Кубарем скатываюсь по лестнице, хлопаю себя по карманам, проверяя, не оставил ли на столе телефон. Бросаю взгляд налево и обнаруживаю за предпоследним, если считать от входа, столом, Наташу. Наташа сидит в пол-оборота и видеть меня не может. На столе перед ней бокал красного вина, какой-то салат, бутылка минеральной воды и... рука. Рука, которая принадлежит сидящему напротив седовласому мужчине в костюме и галстуке. Рука, которую Наташа слегка пожимает или вроде того, а этот кекс в костюме улыбается, делает небольшой глоток из своего бокала, ставит на стол, потом снова прихлебывает. Судя по всему, Наташа что-то увлеченно рассказывает, а он благосклонно кивает, будто ему действительно интересно.

Замедляю шаг, позволяя себе рассмотреть эту сцену в деталях. Выпить ее по капле, медленно, пока не сведет желудок. Первое спонтанное желание – подойти, вежливо поздороваться. Узнать, как дела, сказать чтото вроде «не ожидал тебя здесь встретить».

Мужчина достает из портфеля журнал, раскрывает. Тычет пальцем в фотографии, Наташа часто-часто кивает.

Подойти, посмотреть в глаза этого черта. Не для выяснения отношений, а так, для справки. Просто чтобы увидеть, как выглядят двуличие, лицемерие, пошлость. Насладиться видеорядом под саундтрек быстро всплывающих в памяти вчерашних «я тебя люблю», «я за тебя волновалась».

Второе, что приходит в голову, – это сделать крюк между столиков, встать поодаль, напротив Наташи, чтобы меня было достаточно хорошо видно, улыбнуться и свалить. Испуганные глаза, поспешная смена выражения лица, неловкие улыбки в адрес спутника. Или... или ничего не значащий кивок, брошенный в мою сторону, и тут же переведенный на этого козла взгляд. Пустые, усталые глаза, которые меня убьют. Которые словно говорят:

– Так бывает, Андрюша, – взмах ресницами, – прости, кто же думал, что Москва в самом деле столь тесна для нас двоих?

Поэтому я просто стою, не в состоянии ступить и шагу. Стою и думаю, как же здорово это смотрится со стороны, когда люди небезразличны друг другу, когда им есть о чем поговорить, и все такое.