The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты

– Ты чему, прости, позавидовала? Ты хотела стать его женой или его дочерью? Или и тем и другим?

– Я хотела быть для него всем...

– И что же наш принц?

– Я ему позвонила, вся в соплях. Он приехал, утешал, говорил, что все с ней обсудит, у них просто не было времени сесть и поговорить по-взрослому, но он обязательно это сделает. Сегодня вечером, завтра. Но завтра передвигалось на послезавтра, потом на неделю, потом она мне еще звонила, он снова прижимал меня к груди и гладил по голове. А потом все как-то вдруг изменилось. Он начал заезжать реже, часто улетал в командировки без меня. А потом и вообще исчез. Свободного доступа в офис у меня к тому моменту уже не было. И когда я однажды приехала к нему на работу, охрана вежливо сообщила, что Константин Петрович теперь редко бывает... редко бывает, да...

– Ты с ним больше не виделась?

– Видела один раз, случайно, в ресторане... Позвонила этой Наташе, и, как ты сегодня, спросила: зачем? Мне же не нужно было ничего, кроме него. Я же любила. Любила отчаянно, любила, как...

– Слепая собака...

– Наверное. В общем, год приходила в себя. Сначала возненавидела эту Наташу, потом научилась прощать, потом забыла. Я ее где-то даже понимала. Любящая дочь встала на защиту распадающейся семьи и материальных ценностей. Но ему же было плохо там, понимаешь? Ему и сейчас там плохо, я уверена!

– Это уже чужая история.

– А потом появился ты. Такой парень из западного кино, с которым просто никогда не встретишься. Обеды, танцы на вечеринках... Помнишь?

– Постараюсь забыть, но у тебя наверняка есть видео, да?

– Ты играл, как обычно, а я думала, у нас что-то может получиться. Дальше был Питер, а потом... потом я узнаю, что в моей жизни опять появилась Наташа, которая забирает у меня любимого мужчину, понимаешь? Я жуткая собственница, мы все жуткие собственницы...

– Но я не был твоей собственностью.

– Какая теперь разница?! Ее собственностью ты тоже не был! У этой сучки все было с самого рождения. Ей дико повезло, она даже усилий к этому никаких не прилагала, пойми! Просто ехала на поезде с бесплатным пожизненным проездным.

– Интересное сравнение!

– Хорошая семья, хорошее образование, правильные подруги, правильные мальчики. А она только забавлялась. Она даже в эту гребаную школу на работу пошла ради забавы. «Смотрите, какая я неформальная!» И из всех возможных вариантов мы начинаем снимать рекламу именно в ее школе, и отношения у нее начинаются именно с тобой. В тот момент, когда мы приезжаем из Питера, да? Она бы с тобой обошлась так же, как и ее папочка со мной, понимаешь? Ровно так же – они же все по жизни развлекаются! Тешат самолюбие, ищут приключений!

– Какая разница, зайка! Может быть, у нас с ней было бы по-другому... Какая теперь разница? Ты не можешь взять то, что тебе не принадлежит. Так вышло, что ты не родилась его дочерью и не стала моей женой. И в этом нет ее вины. Равно как и твоей. Ты-то что от видео выиграла?

– Зато она проиграла.

– А тебе не приходит в голову, что я ее люблю?

Пауза.

– Ты? Ее?

– В твоей голове это не умещается? Любить можешь только ты?

– Меня просто зависть берет, глядя на такие высокие чувства. Все друг друга безумно любят, кто же менято полюбит?

– Камера, Даша. Тебя любит камера.

– Ты думаешь, Наташа тебя на самом деле любит, дурачок?

– Думаю да. Любила. А ты взяла и вот так, – делаю резкий взмах рукой, – отрезала нас друг от друга.

– Отрезала – сошьетесь, – злобно цедит она. – Если это такая великая любовь...

Я смотрю на ее перекошенное ненавистью лицо, и во мне тоже закипает злоба. Настолько сильная, что я молниеносно размахиваюсь, чтобы залепить ей увесистую пощечину, возможно, даже разбить губы в кровь. Я разгоняю руку, но в сантиметре от ее лица затормаживаю, аккуратно глажу ее по щеке и тихо говорю:

– Дура ты, Даша! Какая же ты дура!

– Да, я дура, сука, тварь! Ударь меня! – верещит она. – Ты даже ударить не можешь, у тебя духу не хватит! Беги к своей принцессе, упади ей в ноги, чтобы она плюнула тебе в лицо, ты же этого добиваешься! Глянцевый мальчик с обложки! Идиот доверчивый.

– Я идиот не с обложки, а из видео. Видеот...

– Знаешь, мне хочется повеситься... – говорит она мне в спину.

А я возвращаюсь в коридор и стараюсь не слышать ее рыдания. Будучи их свидетелем, ты становишься соучастником. А это уже не твоя война. В голове пульсируют лишь две фразы: Зачем? Чтобы было больно... Как просто.