И лад, и дали

Первое время семья моих родителей испытывала большие материальные сложности. Поиски работы не приносили желаемых результатов. Наконец отцу удалось устроиться рабочим по установке телеграфных столбов. Затем он нашел более интересное занятие — столярничать в музыкальной школе, где изготавливал музыкальные инструменты. Тут-то ему и пригодились те бесценные навыки, которые он приобрел в родительском доме. Позднее он и меня, своего старшего сына, приобщил к столярному делу.

В 1930 году отец окончил курсы техника-изыскателя железных дорог в Москве, после чего участвовал в экспедициях на Урал; затем работал в Белоруссии. Про свои путешествия он написал поэму, которая впоследствии была утрачена во время Отечественной войны.

В 1932 году отец попал в аварию, сломал ногу и стал инвалидом из-за неправильного сроста костей. Привычную работу ему пришлось бросить. Все то время он не переставал сочинять стихи и заниматься живописью. Однажды папа сделал копию картины Бродского «Расстрел бакинских комиссаров», которая понравилась в городском Совете и была куплена. Его уже знали в Рославле как хорошего художника и неоднократно просили оформлять праздничные колонны демонстраций трудящихся, ежегодно проходивших 1 мая и 7 ноября. Бывали и более сложные заказы. Так, например, руководство железнодорожного клуба Рославля как-то предложило ему выполнить копии картин «Ленин в Смольном» Бродского и «Приезд товарища Сталина в 1-ю Конную» Авилова, затем поступил аналогичный заказ для смоленского вокзала. Николай Иванович писал и портреты передовых рабочих для оформления городского парка культуры и отдыха.

Вскоре отец познакомился со смоленскими живописцами Булычевым, Кудимовым и некоторыми другими. Он был принят в Товарищество художников. Обзаведясь соответствующим удостоверением, он получил право заключать договоры на выполнение живописной и оформительской работы. Николай Иванович в ту пору написал много портретов «вождей пролетариата» — Ленина и Сталина. Спрос на их портретные изображения в ту пору в нашей стране был особенно велик.

Постепенно вокруг отца начали собираться интересные и увлеченные художники. Среди них были Владимир Иванович Стародубцев, Иван Степанов, Михаил Фирсов, Константин Максимов. Они часто бывали у нас дома и вели нескончаемые разговоры об искусстве. Отца часто навещал доброжелательный и веселый человек небольшого роста по фамилии Итунин. Он руководил джазовым ансамблем, был любителем поговорить, пофилософствовать. Помню, как они с папой вели разговоры о детерминизме и индетерминизме. (До сих пор не знаю, почему я запомнил эти слова, которые тогда не понимал?) Итунин говорил отцу: «Николай Иванович, с вами очень интересно вести беседы. Вы так хорошо разбираетесь в диалектике, что вам надо вступать в партию. А то у нас партийцы ничего не знают…»

Как-то раз, выполняя очередную оформительскую работу в фельдшерской школе, Ладыгин сыграл партию в шахматы с кем-то из ее руководства, одержав мастерскую победу над соперником. Ему тут же предложили вести кружок шахматистов, чем он занялся с большим энтузиазмом: увлеченно рассказывал о шахматах, объяснял занимательные шахматные задачи, проводил сеансы одновременной игры и другие интересные турниры. Однако руководство кружком из-за недостатка свободного времени скоро пришлось прекратить. В то время Николай Иванович вместе с Иваном Степановым занимался более желанным делом — организацией изостудии имени М. Врубеля.

Художественная студия Врубеля располагалась в клубе железнодорожников недалеко от городского вокзала. Ее посещало около 15 человек. В ознаменование годовщины студии был выпущен рукописный альбом, куда вошли воспоминания и портреты всех студийцев. На первой странице был помещен портрет нашего отца, рисованный пером Степанова. Этот альбом сохранился до наших дней и находится в коллекции краеведа Рославля С. С. Иванова.

В числе других начинающих художников я тоже занимался в изостудии отца: рисовал карандашом черепа, писал акварельные натюрморты, начал осваивать масляную технику. Помню, как однажды из окна комнаты своего друга написал часть нашей улицы и дом соседей Гарбузовых. Этот этюд похвалил художник из Смоленска Губарев, что вдохновило меня на дальнейшую учебу.

К нам домой приходили мои друзья, мальчики-сверстники. Мы часто играли с ними в шахматы, а потом затевали во дворе подвижные игры — городки, бабки, прятки. Иногда к нам присоединялся отец, чем очень удивлял ребят (их родители никогда не принимали участие в шумных забавах детей).