Инкогнито грешницы, или Небесное правосудие

Ночами она тоже страдала от одиночества – Хохол перебрался жить в гостевую спальню. Марина понимала его и не осуждала, но сердце ее часто ныло от обиды. Ведь он же сам сказал – побудь свободной, так зачем же теперь так демонстративно выражал неодобрение?

С Грегом все оказалось немного проще, чем Марина думала. И в этом тоже помог Хохол, объяснив мальчику: матери пришло время показаться врачам, и потому она уедет на какое-то время. Грег было напомнил о Новом годе и обещанных каникулах, но Женька сказал, что на Кипр они поедут втроем с дедом, а маме все равно сейчас нельзя туда. На этом разговоры и закончились.

Улетала Коваль за сутки до Нового года, и это значило, что в родной город она попадет всего за несколько часов до боя курантов. Ее это, правда, не особенно огорчало – Новый год никогда не значился в списке ее любимых праздников, а со смертью Егора и вовсе превратился в формальное событие, отмечавшееся только ради Грегори. Так что перспектива провести эту ночь в съемной квартире в одиночестве Марину не пугала. Ветка, правда, настаивала на том, чтобы она ехала сразу в «Парадиз», но Марина отказалась, мечтая просто выспаться после двух перелетов.

Хохол поехал провожать ее – ну, а как же, не мог ведь он отпустить Марину неизвестно на сколько, не простившись… Как бы ни был зол Женька, но беспокойство, охватившее его с утра, все-таки пересилило, и он хотел убедиться, что хотя бы по дороге в аэропорт с Мариной ничего не произойдет.

Они стояли возле стойки регистрации; Коваль держала в одной руке паспорт и посадочный талон, а другой крепко уцепилась за борт распахнутой Женькиной куртки. Хохол смотрел куда-то поверх ее головы, и весь вид его выражал тревогу и беспокойство. Марина порывисто прижалась к нему, обняла и почувствовала, как он вздрогнул и крепко обхватил ее ручищами в ответ.

– Не уезжай, родная… я прошу тебя – не уезжай, не надо, – пробормотал он, касаясь губами ее макушки.

– Джек… я не могу…

Хохол почти грубо оттолкнул ее, развернулся и быстрыми шагами пошел к выходу. Марина еще долго стояла на прежнем месте, глядя ему вслед, и, даже когда он совсем скрылся из вида, не могла заставить себя пойти в терминал. Но потом, помотав головой, взяла себя в руки и решительной походкой двинулась к стойке паспортного контроля.

Урал

Телефонный звонок заставил его открыть глаза и сесть. Звук терроризировал перепонки, хотелось схватить ненавистный аппарат и расколотить его вдребезги – вырвал из такого прекрасного сна. Но нужно было отвечать – это мог звонить информатор.

Так и оказалось.

– Она не выходила из дома ни разу с того дня. В доме постоянно толчется телохранитель и человека четыре охраны. Ну, плюс домработница и еще кто-то.

– Дальше.

– Сегодня из двора вышла машина, я приставил человека, он звонил только что. В аэропорт поехала, там водитель и один из охранников. Что дальше делать?

– Пусть проследят, кого встретят, потом позвони мне.

– Да, понял.

«Интересное кино, – подумал он, положив трубку. – Муженек в больнице, а мадам кого-то в аэропорту встречает прямо накануне Нового года. Родни у нее нет, насколько я знаю. Так кого же?»

Ветка еле сдерживала нетерпение. Только присутствие сына, которого она забрала на праздники из Центра, заставляло ее сосредоточиться на каких-то делах, иначе она сама бы рванула в аэропорт.

Коваль все-таки прилетела. До последнего момента, до последнего ее телефонного звонка у Ветки было сомнение, но Марина все-таки прилетела. Жаль, конечно, что отказалась встречать Новый год вместе с Виолой и Алешей, но это уже ее личные предпочтения, она всегда не любила этот праздник. Ничего, зато у них столько совместных дней впереди. И, возможно, ночей – если Коваль не передумает.

Виола наскоро наряжала елку при помощи Сани и сидевшего на полу Алеши. Стоять мальчику было трудно, требовался специальный аппарат-ходунки, но наряжать елку в таком приспособлении оказалось неудобно. Поэтому Ветка решила проблему просто – усадив сына на толстый плед и вручив ему коробку игрушек.

– Ты будешь на нижние лапы их вешать, потому что мы с Сашей так низко не сможем нагнуться.

Алеша заулыбался – было хоть что-то, что он может сделать, а мама и дядя Саша – нет. За свою недолгую жизнь мальчик успел привыкнуть к тому, что он не может многого из того, что умеют и делают другие дети. Тот же Егорка…

– Мама, а почему к нам не приезжает Егорка?