Надежда умирает последней

– Если бы я был уверен, что дома она будет в безопасности, то немедля посадил бы ее в самолет, но в том-то и дело, что я так не думаю. Не будет ей покоя, пока она не выяснит причину происходящего.

– Но ведь у нее есть друзья, они могут помочь.

– Да, но вы сами сказали, министр, что ей теперь не отличить друзей от врагов, а это очень шаткое положение.

Министр поглядел на Вилли:

– Что же вы там такое ищете на севере?

– Там самолет моего отца потерпел крушение, – сказала она, – он до сих пор может быть там, в какой-нибудь деревне. Мог потерять память, а может, просто боится выходить из джунглей…

– Или же он мертв.

Она сглотнула.

– Тогда я найду его тело, там, на севере.

Министр Транх покачал головой:

– Джунгли полны останков. Американцев, вьетнамцев… Вы забываете, что у нас тоже есть свои без вести пропавшие, вдовы, сироты, и, чтобы найти какого-то конкретного человека, придется… – Он громко выдохнул.

– Но я должна попытаться, я должна полететь в Ханой.

Министр пристально посмотрел на нее, глаза его странно пламенели черным. Она выдержала его взгляд и заставила его стушеваться – на губах его появилась примирительная улыбка.

– Неужели вы не боитесь, мисс Мэйтленд?

– Боюсь.

– Ну что ж, правильно делаете, раз так.

Он все еще улыбался, но глаза его стали стеклянными.

– Остается лишь надеяться, что вы осознаете степень нависшей опасности.

Спустя немало времени после ухода двух американцев министр Транх и мистер Айнх сидели и курили под стрекотание цикад в темноте ночи.

– Вы проинформируете наших людей в Ханое.

– Но разве не проще было бы аннулировать ее визу, – изумился Айнх, – выдворить ее из страны?

– Может быть, и проще, но никак не разумнее.

Министр поджег еще одну сигарету и затянулся теплым дымом. Это была добротная американская марка – непобедимая слабость министра. Он знал, что только ускоряет этим конец, что рак, разрастающийся в левом легком, будет жадно подпитываться каждой молекулой смертоносного дыма. До чего злая ирония! Враг, выбивавшийся из сил, чтобы стереть его с лица земли во время войны, теперь мог трубить победу, и все из-за его пагубной тяги к сигаретам.

– А что, если она пострадает? – спросил Айнх. – Ведь мы накликаем международный скандал.

– Вот поэтому-то ее и нужно охранять.

Министр поднялся с кресла. Его тело, когда-то такое подвижное, с годами одеревенело. Подумать только, этот скелет, обтянутый кожей, когда-то прошел через две жесточайших войны в джунглях, а теперь он с трудом поворачивался в стенах собственного дома.

– Мы могли бы напугать ее как-нибудь и заставить таким образом улететь, – предложил Айнх.

– Это как та ваша записка: «Смерть янки»?!

Министр засмеялся, подходя к двери.

– Нет, я думаю, такую непросто запугать. Понаблюдаем лучше, куда она нас приведет. Может статься, и мы кое-чего выведаем. Неужели вам изменило любопытство, товарищ вы мой?

Глаза Айнха выражали отчаяние.

– Любопытство до добра не доведет.

– Ну вот пусть она сама и крутится, пусть бросает вызов судьбе, – министр с улыбкой обернулся в дверях, – в конце концов, это ее судьба.

– Тебе не обязательно лететь в Ханой, – убеждал Гай, глядя на то, как Вилли паковала чемодан, – оставайся в Сайгоне и жди меня.

– А ты что будешь делать в это время?

– А я двину на север, посуечусь, посмотрю, что можно разузнать.

Он глянул в окошко на двух полицейских, караулящих на тропинке.

– Айнх расставил везде охрану, ты будешь здесь в безопасности.

– Да, и на стенку полезу в одночасье.

Она захлопнула чемодан.

– Спасибо, конечно, что ты готов ради меня на такую вылазку, но мне герои не нужны.

– А я и не геройствую.

– Тогда что это за участие такое?

Он пожал плечами, не найдя ответа.

– Из-за денег, да? Куш за Фрайера Така маячит?

– Дело не в деньгах.

– А, ну тогда в темном прошлом.

Он не ответил.

– А что там было такое, в этом прошлом? Что у них в «Эриал груп» на тебя есть такое?

Он по-прежнему молчал. Она застегнула чемодан.

– Да ладно, не говори, я и не настаиваю.

Он сел на кровать. На лице его проступила усталость, и он обхватил голову руками.

– Я убил человека.

Она впилась в него взглядом. Он сидел обессиленный, держа руками голову, глядя в пол, и говорил словно из последних сил. Ей вдруг захотелось сесть рядом, обнять его, но она не могла и пошевелиться – ее просто опрокинуло его откровение.