Надежда умирает последней

– С вами был мужчина, американец. Он кто, родственник?

– Друг.

– Понятно.

Нора с тревогой посмотрела на нее.

– Я полагаюсь на верность того, что вы мне сказали по поводу аллергических реакций у вас, мисс Мэйтленд. В противном случае это лекарство может иметь очень серьезные последствия.

Она распахнула дверь и увидела за ней мисс Ху.

– В порядке ли мисс Мэйтленд? – спросила она.

– У нее умеренная кишечная инфекция. Я дала ей антибиотиков, и к завтрашнему дню ей полегчает.

– Мне уже немного лучше, – заверила Вилли, поднимаясь с кушетки, – хотелось бы на свежий воздух.

– Прекрасная мысль, – одобрила Нора, – свежий воздух и легкая здоровая пища. Никакого молока. Желаю приятно провести время в Ханое, мисс Мэйтленд, – сказала она, выходя из кабинета.

Мисс Ху гордо улыбнулась Вилли и язвительно произнесла:

– Вот видите, даже у нас, во Вьетнаме, можно найти первоклассных врачей.

Вилли кивнула и потянулась за одеждой.

– Да, пожалуй.

Спустя пятнадцать минут Нора Уокер, покинув больницу, катила на велосипеде в сторону улицы с лавками портных. Она задержалась у уличного торговца лапшой, взяв себе бутылку лимонада и плошку фо^[7], заплатив аккуратно сложенной купюрой в тысячу донгов. Лапшу она съела здесь же, примостившись на тротуаре.

Доев последние капли перченого бульона, она пешком направилась к портному. В лавке никого не было.

Она прошла сквозь штору из бус и вошла в затемненную комнату, где и осталась ждать среди запыленных рулонов шелка, хлопка и парчи. Штора в проходе рассыпчато звякнула, и стало ясно, что ее связной прибыл. Нора повернулась к нему лицом.

– Я только что видела дочь Билла Мэйтленда, – сказала она по-вьетнамски и протянула удостоверение.

Мужчина рассмотрел фотографию и улыбнулся.

– Ну что же, сходство налицо.

– Есть и некоторое затруднение, – сказала Нора, – с ней мужчина.

– Ты говоришь о мистере Барнарде? – Он снова улыбнулся. – Мы осведомлены.

– Он из ЦРУ?

– Нам так не кажется. Очень похоже, что он сам по себе.

– Так вы за ними наблюдаете?

Мужчина пожал плечами:

– Это совсем нетрудно. Среди обычной толпы детей на улице они вряд ли заметят какого-то бродягу-подростка.

Нора сглотнула, силясь задать следующий вопрос:

– Она сказала, что Сэм погиб, это правда?

Улыбка сошла с его лица.

– Нам очень жаль. Похоже, со временем здесь не стало спокойнее.

Отвернувшись, она попыталась проглотить комок в горле, но боль не уходила, и она уткнулась головой в один из рулонов шелка.

– Это так. Ничего не изменилось, черт бы их побрал! Черт бы их…

– Что ты хочешь, чтобы мы сделали, Нора?

– Не знаю.

Она с дрожью вздохнула и повернулась к нему:

– Я думаю… я думаю, надо отправить ему сообщение.

– Я свяжусь с доктором Андерсеном.

– Мне нужен ответ к завтрашнему дню.

Мужчина покачал головой:

– Остается слишком мало времени.

– Весь сегодняшний день, предостаточно!

– Но есть… – он запнулся, – есть кое-какие сложности.

Нора вгляделась в его лицо, в эту маску, лишенную чувств.

– А именно?

– Компания проявляет интерес к этому делу. И ЦРУ тоже. Не исключено, что есть и другие.

«Другие», – подумала Нора. Это значит те, о ком они ничего не знают, те, которых стоило опасаться больше всего. Когда Нора вышла от портного и окунулась в болезненное сияние дня, она ощутила с десяток взглядов, следующих за ней, пока не спеша двигалась по улице Гиа-Нгу. Пестро расшитая блуза, которую она только что приобрела в лавке, казалось, так и светилась в толпе.

Не сказать чтобы до этого было что-то по-другому. В Ханое любой иностранец был предметом повышенного внимания. В каждом магазине, на каждой улице взгляды были обращены на него.

И Вилли Мэйтленд их тоже было не избежать.

* * *

– Мы на нее вышли первыми, теперь дело за ней, – сказал Гай.

– А если она не отреагирует?

– Тогда, боюсь, мы окажемся в тупике.

Гай сунул руки в карманы и обратил взгляд на озеро Возвращенного Меча. Как и добрый десяток других пар, прогуливающихся по зеленому берегу озера, они с Вилли нашли здесь уединение, здесь их никто не мог услышать. Деревья склонили к воде огненно-красные ветви.

Впереди на дорожке галдели дети, играя в «мячи и ежики».

– Ты так и не объяснил мне смысл телеграммы. Кто такой Боббо?

Гай засмеялся:

– Да это кличка Тоби Вульфа. После того крушения мы с ним бок о бок прошли через военный госпиталь. Медсестры от нас стонали. Ну, сама понимаешь, постоянные подмигивания, шуточки там всякие наши. В итоге они стали называть нас «плохиши-близняшки Боббзи», а потом он стал Боббо-один, а я – Боббо-два.

---

7 Ф о – блюдо с рисовой лапшой.