Голодные игры

– Мало, конечно, – говорит она смущенно, – но я старалась быстрее убраться от Рога изобилия.

– И правильно.

Я тоже раскладываю свои вещи. Увидев солнечные очки, Рута даже присвистывает от удивления:

– Откуда они у тебя?

Я пожимаю плечами.

– В рюкзаке были. Пока что не пригодились. От солнца совсем не защищают, только хуже видно.

– Они не от солнца, они для темноты! – восклицает Рута. – Иногда, когда мы работаем ночью, нам выдают несколько пар для тех, кто сидит высоко на деревьях, куда свет от фонарей не достает. Как-то раз один мальчик, Мартин, не вернул свою пару, спрятал в штанах. Его убили на месте.

– Убили человека за эту штуковину?

– Да, хотя все знали, что он безобидный. У Мартина было не в порядке с головой, он вел себя, как трехлетний. Просто поиграть хотел.

После рассказов Руты Дистрикт-12 кажется прямо-таки раем небесным. У нас люди порой валятся с ног от голода, но я и представить себе не могу, чтобы миротворцы убили слабоумного ребенка. У Сальной Сэй есть внучка с приветом. Постоянно бродит по рынку. Все ее любят, дают ей еду и всякие безделушки.

– Так что это за очки такие? – спрашиваю я.

– В них можно видеть в полной темноте. Попробуй сегодня вечером, когда солнце скроется.

Я даю Руте немного спичек, а она мне вдоволь листьев на случай, если укусы снова воспалятся. Потом мы тушим костер и идем вверх по течению ручья, пока не темнеет.

– Ты где спишь? – спрашиваю я. – На деревьях? – Рута кивает. – В одной куртке?

Она показывает запасные носки.

– Надеваю их на руки.

Как же она вытерпела? Ночи были холодные.

– Если хочешь, давай спать вместе в моем мешке. Мы легко поместимся вдвоем.

Ее лицо светлеет. Видно, о таком она даже не мечтала.

Находим дерево с высокой развилиной и устраиваемся на ночь. Играет гимн. Сегодня никто не умер.

– Рута, я ведь только сегодня очнулась. Сколько ночей я пропустила?

Гимн заглушает наши слова, а я все равно говорю шепотом и даже прикрываю губы рукой. Я собираюсь рассказать о Пите и не хочу, чтобы зрители слышали. Рута меня понимает и отвечает так же.

– Две ночи. Девушки из Первого и Четвертого дистриктов погибли. Теперь нас десять.

– Случилось что-то странное. Но я не уверена. Может, мне все привиделось из-за яда, – продолжаю я. – Знаешь парня из моего дистрикта? Пита? Мне кажется, он меня спас. Но он ведь вместе с профи.

– Уже нет. Я следила за их лагерем у озера. Они успели туда вернуться, а потом вырубились. Пита с ними не было. Если он тебя спас, то ему пришлось от них сбежать.

Я молчу. Неужели Пит действительно меня спас и я снова у него в долгу? Возвратить этот долг я уже не сумею.

– Если даже так, то это всего лишь часть его плана. Убедить зрителей, что он в меня влюблен.

– Да-а? – задумчиво произносит Рута. – А я все принимала за правду.

– Какое там. Они придумали это вместе с нашим ментором.

Гимн заканчивается, и небо гаснет.

– Давай испытаем очки.

Я вытаскиваю их и надеваю. Рута не шутила. Видно все, вплоть до отдельных листочков на деревьях. Футах в пятидесяти от нас меж кустов крадется скунс. Я бы могла убить его, не слезая с дерева, если бы захотела. Я бы могла убить кого угодно.

– Интересно, есть у кого-нибудь еще такие?

– У профи. Две пары, – отвечает Рута, – У них все есть. И они сильные.

– Мы тоже сильные, – говорю я. – Только по-другому.

– Ты – да. Ты умеешь стрелять. А я что?

– Ты можешь сама себя прокормить. Они могут?

– Им и так хорошо. Захватили все запасы и в ус не дуют.

– А если бы не было запасов? Пропали? Долго бы они продержались? – не унимаюсь я. – У нас ведь Голодные игры, так?

– Игры голодные, зато профи сытые, – возражает Рута.

– Да. В этом-то и проблема, – сдаюсь я. И тут впервые в голове у меня рождается план. Не жалкая мыслишка о том, как унести ноги или избежать встречи с противником, а настоящий план нападения. – И я, кажется, знаю, что надо делать.

13

Рута окончательно мне доверилась. Как только заканчивается гимн, она прижимается ко мне и засыпает. Я тоже не жду от нее подвоха и не осторожничаю. Если бы она хотела моей смерти, ей только и нужно было, что потихоньку убраться от того дерева и не показывать мне гнездо ос-убийц. Где-то в глубине сознания меня тревожит очевидное: мы не можем победить обе. Но поскольку пока ни у одной из нас нет по-настоящему шансов выжить, я не позволяю этой тревоге взять верх.