Бешенство

– Пошли в мою машину, – скомандовала Тоби. – У меня там телефон.

Первый круг по кварталу не выявил никаких следов Молли. Они ехали молча, под скрип снующих взад-вперед «дворников», внимательно оглядывая тротуары.

На втором круге Дворак заметил:

– Нам стоит вызвать полицию.

– Они напугают ее. Увидев полицейских, она сбежит.

– Она уже сбежала.

– А ты удивлен? Она боится этого Роми. А в больнице она – легкая добыча.

– Мы могли бы договориться о защите.

– Дэн, она не верит полиции.

Тоби объехала квартал еще раз, затем решила увеличить круг поиска. Она медленно поехала на север по Гаррисон-стрит. Если девушка захотела бы укрыться в толпе, она отправилась бы сюда, на оживленные улочки Чайна-тауна.

Двадцать минут спустя Тоби все же подрулила к тротуару.

– Ничего не выйдет. Эта девушка не хочет, чтобы ее нашли.

– Думаю, пора звонить в полицию.

– Чтобы арестовать ее?

– Ты ведь согласна, что она представляет опасность сама для себя, верно?

Подумав, Тоби кивнула.

– С таким давлением у нее снова может начаться припадок. Может быть инсульт.

– Этого достаточно. – Дворак потянулся к телефону.

Пока он звонил, Тоби смотрела в окно, размышляя о том, какой ужас – плестись под этим дождем; ледяные струйки стекают в туфли, проникают за воротник. И подумала, что в машине ей относительно комфортно. Кожаные сиденья. Кондиционер, тихо урча, гонит теплый воздух.

«Шестнадцать лет. А я могла бы в таком возрасте выжить на улице?»

А вдобавок девушка беременна, и ее давление – бомба с часовым механизмом.

Дождь за окном припустил сильнее.

19

В переулке за индийским ресторанчиком, расположенным в четырех кварталах оттуда, в картонной коробке пряталась Молли Пикер. Время от времени до нее долетали запахи с кухни – незнакомые пряные ароматы, от которых рот наполнялся слюной. Но ветер менялся, и в следующий миг ее обдавало смрадом ближайшей помойки; от вони протухшей пищи Молли прямо-таки выворачивало.

Ее желудок метался между голодом и тошнотой. Она сжалась поплотнее. Дождь намочил картонную коробку, и она стала оседать, ложась на плечи Молли противной отсыревшей мантией.

Задняя дверь ресторанчика открылась, и Молли зажмурилась от неожиданно яркого света, залившего переулок. Вышел человек в тюрбане, вытащил два мешка с мусором и отнес их на помойку. Он поднял металлическую крышку, швырнул туда мешки и с грохотом закрыл бак.

Молли чихнула.

По резко наступившей тишине она поняла, что он ее услышал. Его силуэт медленно приблизился к коробке, голова в тюрбане выглядела пугающе огромной. Он уставился на Молли, а Молли – на него.

– Я есть хочу, – призналась она.

Она заметила, как он взглянул в сторону кухни, затем кивнул.

– Подожди, – сказал он и пошел назад.

Через минуту он появился вновь с теплым свертком в салфетке. Внутри была булочка – ароматная и мягкая, как пуховая подушечка.

– А теперь уходи, – совсем не сердито проговорил он. Это был не приказ, а, скорее, доброе предложение. – Тебе нельзя здесь оставаться.

– Мне некуда идти.

– Ты хочешь, чтобы я позвонил кому-то?

– Некому звонить.

Он посмотрел вверх. Дождь стих, сменившись мелкой моросью, и смуглое лицо человека в тюрбане блестело от влаги.

– Я не могу отвести тебя внутрь, – сказал он. – В трех кварталах отсюда есть церковь. Когда холодно, они пускают людей переночевать.

– Какая церковь?

Он пожал плечами, словно для него все христианские церкви были на одно лицо.

– Иди по той улице. И увидишь ее.

Дрожа, Молли с трудом поднялась на ноги; от сидения в коробке все затекло.

– Спасибо, – пробормотала она.

Человек не ответил. Еще не успев покинуть переулок, она услышала, как за ним захлопнулась дверь ресторана. Дождь припустил снова.

Молли двинулась в указанном направлении, жадно поедая хлеб. Она никогда в жизни не ела такой вкусный хлеб; он казался воздушным, как облачко. «Однажды, – думала она, – я отплачу за его доброту». Молли помнила людей, которые были к ней добры, и всегда держала этот список в голове. Женщина в винном магазине, которая угостила ее вчерашним хот-догом. Человек в тюрбане. И эта доктор Харпер. Ни у кого из них не было причин делать Молли добро, однако они делали. Они были ее ангелами-хранителями, святыми.

Иногда она мечтала разбогатеть. Сунуть пачку денег в конверт и отдать этому человеку в тюрбане. Может, он тогда уже постареет. Молли вложит туда записку. «Спасибо за хлеб». Он, конечно, ее не вспомнит. Но она будет помнить его.