Двойник

Но прежде надо выбраться. А это значит, что я должна притвориться вежливой.

Она сделала еще один глоток. И ощутила странный прилив сытости, как будто съела настоящий обед и выпила вина. Жди, подумала она. Он вернется.

Завернувшись в одеяло, она закрыла глаза.

И проснулась от сильной схватки. О нет, это уже больно. Определенно больно. Она лежала в темноте, взмокшая от пота, пытаясь вспомнить все, чему учили на курсах для беременных, но эти уроки, казалось, были в прошлой жизни. Чьей-то жизни, не ее.

«Вдох, выдох. Очищение…»

— Дамочка!

Она оцепенела. Взглянула на решетку, из которой доносился шепот. Пульс участился. «Пора действовать, солдат Джейн». Но, вдыхая запах собственного страха в темноте, вдруг подумала: «Я еще не готова. Я никогда не буду готова. С чего я решила, что у меня получится?»

— Дамочка, ответьте мне.

«Это твой шанс. Давай».

Она глубоко вздохнула.

— Мне нужна помощь, — захныкала она.

— Почему?

— Мой ребенок…

— Рассказывайте.

— Он просится наружу. У меня схватки. Пожалуйста, выпустите меня отсюда! Я не знаю, сколько еще смогу выдержать это… — Она всхлипнула. — Выпустите меня. Мне нужно. Я рожаю.

Ответом ей было молчание.

Она вцепилась в одеяло, боясь дышать, боясь не услышать, если он будет говорить шепотом. Почему он не отвечает? Он что, опять ушел? И тут она услышала грохот, а потом скрежет.

Лопата. Он начал копать.

«Единственный шанс, — подумала она. — Другого не будет».

Снова грохот. Лопата загребала землю, ее поскребывание о ящик напоминало скрип мела по доске. Она задышала чаще, и сердце готово было выпрыгнуть из груди. «Или я выживу, или умру, — подумала она. — Все решится через секунду».

Поскребывание прекратилось.

Ее руки похолодели, онемевшие пальцы впились в одеяло, которым она укуталась. Она слышала, как скрипнуло дерево и взвизгнули петли. Земля посыпалась в ее темницу, попала в глаза. «О, Боже, Боже, я ничего не вижу. Мне надо видеть!» Мэтти отвернулась, пряча лицо от грязи, которая сыпалась ей на голову. Долго моргала, пытаясь вытряхнуть соринки из глаз. Она опустила голову и поэтому не видела его, того, кто стоял наверху и склонялся над ней. А что видел он, глядя в яму? Свою пленницу, укутанную в одеяло, грязную, жалкую. Скрюченную от родовых схваток.

— Пора вылезать, — сказал он, на этот раз уже не через решетку. Тихий голос, вполне обычный. Неужели зло может звучать так невинно?

— Помогите мне. — Она снова всхлипнула. — Я не смогу подняться.

Она услышала стук дерева, поняла: какой-то предмет упал рядом с ней. Лестница. Открыв глаза, она подняла голову и увидела всего лишь силуэт на фоне звездного неба. После кромешной тьмы, которая царила в ее тюрьме, ночное небо показалось светлым.

Он посветил фонариком вниз.

— Здесь всего несколько ступенек, — сказал он.

— Мне очень больно.

— Я подам вам руку. Но вы должны встать на ступеньку.

Всхлипывая, она медленно поднялась на ноги. Покачнулась и снова рухнула на колени. Вот уже много дней она не вставала и теперь с ужасом думала о том, как ослабла за это время, несмотря на гимнастику, несмотря на бешеный всплеск адреналина.

— Если вы хотите выбраться, — сказал он, — вам придется встать.

Она застонала и неуклюже поднялась на ноги, шатаясь словно новорожденный теленок. Ее правая рука оставалась под одеялом которое она прижимала к груди. Левой рукой она ухватилась за лестницу.

— Вот так. Поднимайтесь.

Она встала на нижнюю ступеньку и выдержала паузу, чтобы приготовиться к дальнейшему восхождению. Сделала еще один шаг наверх. Яма была неглубокой, всего несколько ступенек — и она на свободе. Вот уже ее голова и плечи на уровне его пояса.

— Помогите мне, — взмолилась она. — Вытащите меня.

— Отпустите одеяло.

— Мне очень холодно. Пожалуйста, вытащите меня!

Он положил свой фонарик на землю.

— Дайте руку, — сказал он и нагнулся к ней — безликая тень с протянутой рукой.

«Ну вот. Он совсем близко».

До его головы можно дотянуться рукой. В какое-то мгновение она дрогнула, с отвращением подумав о том, что ей предстояло сделать.

— Хватит тянуть время, — скомандовал он. — Вылезай!

Она вдруг явственно увидела перед собой лицо Дуэйна. Это его голос чудился ей — голос, исполненный упрека, вечного упрека. «Имидж — это главное, Мэтти. Ты только посмотри на себя!» Корова Мэтти повисла на лестнице, не может спасти себя. Не может спасти своего ребенка. «Ты не нужна мне такая».