Двойник

— Еще десять минут! — сказал он.

Риццоли кивнула.

— Мы подождем.

Бристол только что сделал надрез кожи черепа. И теперь отделял ее от кости, разрушая лицо.

— Ненавижу эту часть вскрытия, — сказала Риццоли. — Когда они начинают уродовать лицо. Остальное еще терпимо.

Баллард промолчал. Джейн взглянула на него и заметила, как напряглась у него спина, а на лице появилось выражение мрачной стойкости. Поскольку он не занимался расследованием убийств, в морге ему вряд ли приходилось бывать часто и предстоящее зрелище наверняка вызывало у него ужас. Она вспомнила свой первый визит в секционный зал во время учебы в академии. Единственная женщина, она была ниже всех шестерых мускулистых курсантов мужского пола. Все ждали, что девчонка не выдержит и сбежит. Но она заняла место в первом ряду, в самом центре и даже ни разу не поморщилась, пока шло вскрытие. А вот самый крепкий из курсантов побледнел и, шатаясь, опустился на ближайший стул. Интересно, а вдруг то же самое произойдет и с Баллардом? В свете флуоресцентных ламп его кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок.

Между тем в секционном зале Йошима начал отпиливать свод черепа. Казалось, звук, производимый движущимся лезвием при соприкосновении с костью, доконал Балларда. Он отвернулся от смотрового окна и принялся разглядывать коробки с перчатками разных размеров, расставленные на полках. Риццоли не сочувствовала ему. Стыдно такому мужественному с виду парню расклеиваться на глазах у женщины-полицейского.

Она сунула ему табуретку, а затем подвинула еще одну для себя.

— Мне сейчас тяжеловато подолгу стоять на ногах.

Баллард уселся, явно испытывая облегчение оттого, что можно не смотреть на пилу.

— Это ваш первый? — спросил он, кивая на живот.

— Ага.

— Мальчик или девочка?

— Не знаю. Мы будем рады в любом случае.

— Я тоже так думал, когда родилась моя дочь. Десять пальчиков на руках и десять на ногах — вот все, о чем я мечтал… — Он немного помолчал и с трудом сглотнул, когда снова заработала пила.

— И сколько сейчас вашей девочке? — спросила Риццоли, пытаясь отвлечь его.

— Четырнадцать, из молодых да ранних. Теперь нам уже не до смеха.

— Да, трудный возраст.

— Видите, сколько у меня седых волос?

Риццоли рассмеялась.

— Моя мама тоже всегда так делала. Показывала на свою голову и говорила: «Эти седые волосы — на твоей совести». Должна признаться, в четырнадцать лет я не была ангелом. Что поделаешь, переходный возраст.

— Да, и к тому же у нас свои проблемы. В прошлом году мы с женой разъехались. Кэти разрывается между нами. Двое работающих родителей, два дома.

— Должно быть, это очень тяжело для ребенка.

К счастью, пила смолкла. Риццоли видела, как Йошима отделяет свод черепа, а Бристол осторожно достает из черепной коробки мозг. Баллард не смотрел в секционный зал, сосредоточив внимание на Риццоли.

— Трудно, наверное, да? — произнес он.

— О чем вы?

— Работать в полиции. Ну, в вашем положении.

— По крайней мере теперь никто не заставляет меня вышибать двери.

— Моя жена только начинала работать в полиции, когда забеременела.

— Она тоже из ньютонского управления?

— Нет, из бостонского. Ее хотели сразу же отстранить от дежурств. Но она сказала, что беременность имеет свои преимущества. Преступники становятся любезнее.

— Преступники? Со мной они не любезничают.

В соседней комнате Йошима уже зашивал труп, орудуя иглой и кетгутом, словно портной смерти, который оттачивает свое мастерство не на полотне, а на мертвых человеческих тканях. Бристол снял перчатки, помыл руки и, тяжело передвигаясь, вышел навстречу посетителям.

— Извините, что заставил вас ждать. Вскрытие немного затянулось. У этого парня опухоли по всей брюшной полости, но он никогда не обращался к врачам. Что ж, в итоге достался мне. — Он протянул Балларду еще влажную мясистую руку. — Детектив, я так понимаю, вы пришли посмотреть наш огнестрел.

Риццоли заметила, как напрягся Баллард.

— Детектив Риццоли попросила меня сделать это.

Бристол кивнул.

— Что ж, пойдемте. Она в морозильной камере.

Патологоанатом провел их через секционный зал к другой двери, которая вела в морозильное отделение. Оно напоминало обычное помещение для хранения мяса с температурными датчиками и массивной стальной дверью. На стене висела таблица с указанием времени доставки трупов. Старик, которого только что вскрывал Бристол, тоже фигурировал в списке; его привезли вчера в одиннадцать часов вечера. Вряд ли нашлись бы желающие попасть в такой реестр.