Двойник

— Что еще я могу сделать? — спросил он, поставив один бокал на столик перед ней.

— Ничего.

— Приготовить соус для салата? Помыть зелень?

— Я пригласила тебя сюда не для того, чтобы ты готовил. Просто подумала, что здесь уютнее, чем в ресторане, где так многолюдно.

— Ты, должно быть, устала все время быть на виду, — сказал он.

— В данном случае я больше думала о тебе.

— Даже священники ужинают в ресторанах, Маура.

— Нет, я имела в виду… — Она почувствовала, что краснеет, и снова занялась помидорами.

— Думаю, люди удивились бы, увидев нас вместе, — сказал он и устремил взгляд на Мауру. На какое-то время на кухне воцарилась тишина, нарушаемая лишь стуком ножа по разделочной доске.

«Что делать со священником на кухне? — гадала она. — Попросить его благословить пищу?» Ни один мужчина так не смущал ее, ни с кем она не чувствовала себя такой уязвимой и порочной. «А есть ли у тебя пороки, Даниэл? — подумала она, высыпая нарезанные помидоры в салатницу и поливая их оливковым маслом и бальзамическим уксусом. — Защищает ли белый воротник от искушения?»

— Позволь мне хотя бы нарезать огурец, — попросил он.

— Ты что, не можешь по-настоящему расслабиться?

— Не могу сидеть сложа руки, когда другие трудятся.

Маура рассмеялась.

— Тогда подключайся.

— Я безнадежный трудоголик. — Он вынул нож из деревянной подставки и принялся нарезать огурец, чей свежий летний аромат тотчас наполнил кухню. — Когда у тебя пятеро братьев и сестра, все время приходится помогать.

— Так вас семеро детей? Боже мой!

— Уверен, то же самое говорил мой отец, когда узнавал, что на подходе очередной ребенок.

— И каким по счету был ты?

— Четвертым. В самой серединке. И, по утверждению психологов, это означает, что я прирожденный примиритель. Вечно пытаюсь сохранить мир и покой. — Даниэл с улыбкой взглянул на нее. — А еще это означает, что я умею быстро принимать душ.

— И как же ты превратился из четвертого ребенка в священника?

Он перевел взгляд на разделочную доску.

— Как ты сама понимаешь, это долгая история.

— О которой тебе не хочется говорить?

— Возможно, мои мотивы покажутся тебе нелогичными.

— Забавно, но самые важные решения, как правило, бывают совершенно нелогичными. Взять, например, выбор спутника жизни. — Она глотнула вина и снова поставила бокал на столик. — Я, например, не смогла бы найти логичные доводы, чтобы оправдать свой брак.

Даниэл поднял взгляд.

— Страсть?

— Именно. Вот так я совершила самую большую ошибку в своей жизни. Пока самую большую. — Она снова глотнула вина. «А ты можешь стать следующей. Если бы Господь хотел от нас повиновения, Он не должен был создавать искушение».

Даниэл выложил нарезанные огурцы в салатницу. Маура наблюдала за тем, как он, стоя к ней спиной, ополаскивал нож в раковине. Высокий и стройный, он напоминал марафонца. «Зачем мне все это? — думала она. — Почему я выбрала именно его из всех мужчин, достойных внимания?»

— Ты спрашивала, почему я стал священником, — произнес он.

— И почему же?

Он обернулся и взглянул на нее.

— У моей сестры была лейкемия.

В замешательстве она не знала что сказать. Не нашла подходящих слов.

— Софии было шесть лет, — продолжал Даниэл. — Она была самой младшей в нашей семье и единственной девочкой. — Он потянулся к полотенцу и вытер руки, потом аккуратно и неспешно повесил его на крючок, словно обдумывая, что сказать дальше. — Острая лимфоцитарная лейкемия. Наверное, этот вид болезни можно назвать удачным, если к лейкемии вообще применимы такие понятия.

— У детей эта болезнь с благоприятным прогнозом. Восемьдесят процентов больных вылечиваются. — Достоверное с научной точки зрения утверждение, но она тотчас пожалела о том, что высказала его. Бесстрастная доктор Айлз, привыкшая оперировать фактами и безжалостной статистикой. Вот так всегда она реагировала на чужие страдания, привычно играя роль ученого. Друг только что умер от рака легких? Родственник покалечился в автокатастрофе? Для каждой трагедии у нее находились нужные статистические данные, которые вселяли оптимизм и уверенность.

Она гадала, не показалось ли Даниэлу, что она отреагировала слишком безразлично и бессердечно. Но он не казался обиженным. Просто кивнул, приняв ее статистические сведения так, как она их и преподнесла, — в виде констатации факта.