Двойник

Маура даже не притронулась к папке. Вместо нее это сделала Риццоли, которая осведомилась:

— Она что, под наблюдением психиатра?

— Да, — ответила Герли.

— Почему?

— Потому что Амальтея страдает шизофренией.

Маура посмотрела на суперинтенданта.

— Тогда почему ее осудили? Шизофреников не должны сажать. Их должны лечить.

— Как и многих других наших подопечных. Скажите это суду, доктор Айлз, я уже пыталась пробить эту стену. Сама система ненормальная. Будь вы хоть трижды псих, совершающий убийство, на суде редко удается доказать это.

— Вы считаете, что она действительно душевнобольная? — тихо спросила Риццоли.

Маура повернулась к Джейн. Увидела, что та внимательно читает записи психиатра.

— У вас вызывает сомнения ее диагноз?

— Я знаю психиатра, которая осматривала ее. Доктор Джойс О'Доннел. Она не из тех, кто тратит время на заурядных шизофреников. — Джейн взглянула на Герли. — Почему именно ее привлекли к делу?

— Вас это, похоже, беспокоит, — заметила Герли.

— Если бы вы были знакомы с доктором О'Доннел, вас бы это тоже обеспокоило. — Риццоли захлопнула папку и глубоко вздохнула. — Есть что-нибудь еще, что должна знать доктор Айлз, прежде чем увидится с заключенной?

Герли посмотрела на Мауру.

— Я так понимаю, вы не изменили своего решения?

— Нет. Я готова встретиться с ней.

— Тогда я провожу вас вниз, в приемную для посетителей.

16

«Я еще могу передумать».

Эта мысль крутилась в голове Мауры, когда она проходила процедуру регистрации. Когда снимала часы и прятала их вместе с сумочкой в шкафчик. В комнату свиданий запрещалось проносить драгоценности и бумажники, и она чувствовала себя голой без сумочки, лишенная удостоверения личности и всех пластиковых карточек, которые могли бы сообщить миру, кто она. Маура захлопнула дверцу шкафа, и металлический скрежет напомнил ей о том мире, в который ей предстояло вторгнуться: мире, где двери были на замке, а его обитатели коротали жизнь в камерах.

Маура надеялась, что свидание будет приватным, но, когда надзирательница провела ее в комнату, поняла, что ошиблась. Послеобеденные свидания начались часом раньше, и в комнате царил сущий хаос — шумели дети, громко кричали взрослые. Монеты звонко сыпались в торговый автомат, который выдавал завернутые в целлофан сандвичи, чипсы и шоколадки.

— Амальтею сейчас приведут, — сообщила надзирательница. — Почему бы вам пока не поискать свободное место?

Маура подошла к незанятому столу и села. Пластиковая поверхность была липкой от пролитого сока; она сложила руки на коленях и стала ждать. Сердце учащенно билось, в горле пересохло. «Первая реакция организма на стресс — „дерись или беги“, — подумала она. — Какого черта я так разнервничалась?»

Она встала и подошла к умывальнику. Наполнила водой пластиковый стакан и залпом осушила его. Но в горле все равно было сухо. Такую жажду нельзя утолить водой; жажда, учащенный пульс, потливость ладоней — тот же самый рефлекс, подготовка организма к неминуемой угрозе. «Расслабься, расслабься. Ты встретишься с ней, скажешь несколько слов, удовлетворишь свое любопытство и уйдешь. Какие сложности?» Она смяла стаканчик, обернулась и застыла на месте.

Дверь как раз открылась, и в комнату вошла женщина — спина прямая, плечи расправлены, подбородок горделиво вскинут. Ее взгляд выделил из толпы Мауру и на мгновение остановился на ней. Но стоило Мауре подумать: «Это она», как женщина отвернулась и с улыбкой раскрыла объятия, в которые устремился ребенок.

Маура смутилась, не зная, сесть ли ей или продолжать стоять. Дверь снова открылась, и надзирательница, с которой она говорила ранее, за руку ввела в помещение женщину. Она не шла, а едва волочила ноги по полу; ссутулившись, она все время смотрела под ноги, как будто что-то искала на полу. Надзирательница подвела ее к столу Мауры и, выдвинув стул, усадила.

— Вот, Амальтея. Эта дама пришла к тебе на свидание. Почему бы тебе не поболтать с ней, а?

Амальтея по-прежнему не поднимала головы, уставившись на поверхность стола. Спутанные пряди волос сальным занавесом спадали ей на лицо. Густо испещренные сединой, они явно когда-то были черными. «Как у меня, — подумала Маура. — Как у Анны».

Надзирательница пожала плечами и посмотрела на Мауру.

— Ну, я оставлю вас? Когда закончите, махните мне рукой, и я уведу ее.