Двойник

— Больше никто не поверил в мою теорию.

— Что ж, теперь мы с вами согласны, — заявила Риццоли. — Мы считаем, что Зверь — это ее двоюродный брат Элайджа.

О'Доннел удивленно приподняла брови.

— Дело о кузенах-убийцах?

— Это не первый случай в истории криминалистики, — заметил Маркетт.

— Верно, — согласилась О'Доннел. — Кеннет Бьянки и Анджело Буоно — Хиллсайдские душители — тоже были двоюродными братьями.

— Как видите, прецеденты были, — повторил Маркетт. — Кузены, убивающие на пару.

— Выходит, вы и без меня обошлись.

— Вы узнали о существовании Зверя раньше всех, — сказала Риццоли. — Вы пытались отыскать его, выйти на него через Амальтею.

— Но безуспешно. Так что я не знаю, чем могу быть вам полезна. Я даже не понимаю, зачем вы пригласили меня сюда, детектив, учитывая ваше невысокое мнение о моих исследованиях.

— Я знаю, что Амальтея общается с вами. Мне она не сказала ни слова, когда я виделась с ней вчера. Но в тюрьме мне сообщили, что с вами она разговаривает.

— Наши беседы конфиденциальны. Она моя пациентка.

— Но ее двоюродный брат никогда не был вашим пациентом. А найти мы хотим именно его.

— Хорошо, где его видели в последний раз? У вас наверняка есть какая-то информация, за которую можно зацепиться.

— Почти никакой. Десятилетиями его никто не видел.

— Вы даже не знаете, жив ли он?

Риццоли вздохнула. И призналась:

— Нет.

— Сейчас ему должно быть около семидесяти, так ведь? Пожалуй, староват для серийного убийцы.

— Амальтее шестьдесят пять, — возразила Риццоли. — И тем не менее никто не усомнился в том, что она убила Терезу и Никки Уэллс. Проломила им головы, облила трупы бензином и подожгла.

О'Доннел откинулась на спинку стула и пристально посмотрела на Риццоли.

— Скажите, а почему вдруг бостонская полиция взялась ловить Элайджу Лэнка? Это ведь старые убийства и к тому же совершенные не на вашей территории. В чем ваш интерес?

— Убийство Анны Леони может быть связано с этим делом.

— Каким образом?

— Незадолго до убийства Анна наводила справки об Амальтее. Возможно, она узнала слишком много. — Риццоли передала О'Доннел еще одну папку.

— Что это?

— Вы слышали о фэбээровском Национальном центре криминальной информации? У них есть банк данных о пропавших без вести по всей стране.

— Да, я знаю о НЦКИ.

— Мы послали запрос на поиск с ключевыми словами «женщина» и «беременная». И вот что мы получили из ФБР. Все данные, начиная с шестидесятых годов. По всем беременным женщинам, пропавшим без вести на территории США.

— Почему вы выделили именно беременных женщин?

— Потому что Никки Уэллс была на девятом месяце беременности, Карен Садлер на восьмом. Вам не кажется, что это не просто совпадение?

О'Доннел открыла папку, в которой обнаружила целую кипу компьютерных распечаток. Она удивленно взглянула на присутствовавших.

— Да здесь же десятки имен!

— Учтите тот факт, что ежегодно в этой стране пропадают тысячи людей. Если время от времени исчезает беременная женщина, это всего лишь эпизод на фоне общей картины; никто не станет бить тревогу. Но, если на протяжении сорока пяти лет каждый месяц исчезает по женщине, это уже настораживает.

— А есть ли связь между этими исчезновениями, Амальтеей Лэнк и ее двоюродным братом?

— Мы вас и пригласили, чтобы ее установить. Вы провели с ней около дюжины сеансов. Она ничего не рассказывала вам о своих путешествиях? Где она жила, где работала?

О'Доннел закрыла папку.

— Вы просите меня о разглашении конфиденциальной информации. Почему я должна пойти на это?

— Потому что убийства продолжаются.

— Моя пациентка не может никого убить. Она находится в тюрьме.

— Зато ее сообщник на свободе. — Риццоли подалась вперед, чтобы приблизиться к женщине, которую глубоко презирала. Сейчас О'Доннел была нужна ей, и Джейн сумела подавить отвращение. — Зверь привлекает вас, верно? Вы хотите знать о нем как можно больше. Вы хотите проникнуть в его мысли, понять, что заставляет его убивать. Вам нравится слушать подробности. Вот почему вы должны помочь нам. Только так вы сможете пополнить свою коллекцию очередным чудовищем.

— А вдруг мы ошибаемся? Возможно, Зверь — это всего лишь плод нашего воображения.

Риццоли перевела взгляд на Фроста.