Золушка и Дракон

Елена Михалкова

Золушка и Дракон

Скелеты в шкафу хороши лишь до тех пор, пока шкаф не открыли.

«От волос мальчиков пахнет воробьями» – так говорят все родители. Они никогда не добавляют, что от волос девочек пахнет цветочной пыльцой. Потому что это секрет. Никто не должен знать. Цветочной пыльцой, цветочной пыльцой… Повтори это тысячу раз, чтобы на губах у тебя стало сладко, а в носу защекотало.

Тени от свечей плясали на стенах, на белом теле девушки. Ровного дыхания почти не было слышно за монотонным бормотанием человека, замершего возле нее.

Стало сладко? Скажи. Скажи это вслух. Скажи это громко! А теперь наклонись к ней, вдохни аромат ее кожи, ее волос. Только не трогай! Их тела обжигают – не успеешь оглянуться, как все вокруг вспыхнет.

Веревка обхватывала запястья, не врезаясь в кожу. Отблеск свечи вспыхивал и затухал на отброшенном в сторону ноже, как сверкающий глаз, подглядывающий с серебристой поверхности за тем, что происходит в крохотной комнатке с грубо сколоченным столом посередине.

Надеть перчатки. Раздвинуть ей ноги, согнуть в коленях… Вот так. Так хорошо. Но не смотреть туда, не смотреть, не смотреть… Там темное, влажное, сочное, цвета бузинных ягод, но нельзя, нельзя! Еще рано.

Бормотание сменилось завыванием, взгляд человека обратился к потолку. В зеркале, закрепленном наверху, все отражалось в истинном виде: пылающий огненный круг, девушка в центре его – и фигура в длинной накидке. Дальняя свеча оплавилась и с шипением потухла, капли воска стекли на лиловые веточки вереска, перевязанные ниткой.

Знак, что пора начинать.

Глава 1

– Матильда! Матильда!

Сергей обернулся и посмотрел на длинноногую девчонку, которая носилась вокруг качелей, размахивая сачком.

– Матильда! – крикнула женщина еще громче, и девочка нехотя остановилась. – Не убегай далеко!

– Ладно, мам! – донеслось до них. – Я ту-у-уут!

Сергей вздохнул про себя и отпил из чашки теплый чай, пахнущий шишками. Последний раз он ел пять часов назад, и чувство голода проснулось еще в дороге. Бабкин пытался обмануть его двумя чашками чая, но фокус не прошел: в животе негодующе забурчало, забулькало, и он заерзал, покраснев. «Надо было захватить бутерброды».

На блюдце перед ним кучей лежало бугристое овсяное печенье, и он взял одно, незаметно постучал им о край стола. Раздался сухой стук. Черникова обернулась, и Бабкин, устыдившись ребячества, тотчас накрыл зачерствевший кругляш ладонью.

– Думаете, я полоумная, а? – вдруг резко спросила женщина, вскинув на него черные глаза. – Нервная дамочка, свихнувшаяся на почве гиперопеки?

Широкоплечая, коренастая, очень основательная, Евгения Черникова меньше всего напоминала Сергею Бабкину нервную дамочку. При взгляде на нее в голову ему отчего-то навязчиво лезло слово «увесистая». Она была из тех людей, что крепко стоят на ногах и на кого земное тяготение действует, кажется, сильнее, чем на многих других: даже в юности они не способны витать в облаках, и в детстве им не снятся сны, в которых они летают.

– Нет, не считаю, – ответил Сергей, почти не покривив душой.

Он все еще не был уверен, что история, рассказанная ею, правдива. Но Илюшин просил его выяснить детали, а это означало, что его напарник поверил Черниковой. Или почти поверил.

– Вот и прекрасно. Потому что нам с вами еще работать вместе! – заявление женщины прозвучало категорично, как почти все, что она говорила.

– Возможно, – мягко согласился Бабкин.

Она окинула его пытливым взглядом, словно решая, можно ли ему довериться, и на лице ее явственно выразилось сомнение. Евгения Викторовна не давала себе особого труда скрывать чувства, и Сергей без усилий читал ее мысли. «Прислали мне черт знает кого вместо того, первого… А этот, похоже, не слишком сообразителен. Что хорошего от него можно ожидать?»

– А почему ваш коллега не приехал с вами? – осведомилась Черникова, в точности подтверждая своим вопросом предположения Бабкина.

– Евгения, мы с вами это уже обсуждали. Он сейчас занят и приедет, как только освободится. Но до этого времени мне нужно, чтобы вы как можно подробнее рассказали о том, что произошло. Со всеми деталями, какие только вспомните. Даже если они покажутся вам несущественными.

Женщина нахмурилась. Ей не хотелось ничего ему рассказывать, но выбора не оставалось.

Она снова взглянула на дочь, раскачивавшуюся на качелях. В лесу за ней показался мужской силуэт, замелькал в отдалении между соснами: кто-то быстрыми шагами шел к соседнему домику. Черникова приподнялась, бессознательно вцепившись пальцами в подлокотники, и на лице ее промелькнул неприкрытый страх. Человек скрылся за домом, и она тотчас облегченно опустилась в кресло, сложила руки на груди.