Смертницы

— В каком смысле? Я все еще не понимаю, о чем речь.

— Если бы вы узнали о преступлении, совершенном членами нашего правительства. И о том, что оно осталось безнаказанным. Что бы вы предприняли?

— Очень просто. Я бы взялась за работу. Как всегда.

— Вы бы добились соблюдения закона?

— Да.

— Независимо от того, кто встанет у вас на пути?

— А кто может остановить меня?

— Вы не знаете этих людей. Не знаете, на что они способны.

Джейн напряглась, когда подступила очередная схватка, невидимой рукой стиснув матку. Она снова почувствовала, как доктор Тэм взяла ее за руку, и в ответ сжала ладонь врача. И вдруг все поплыло у нее перед глазами от дикой боли, и уже невозможно было сдержать мучительный стон. О Господи, чему же учили на курсах по методике Ламаза? Она все забыла.

— Очистительное дыхание, — пробормотала доктор Тэм. — Сосредоточься.

Ах, ну да! Джейн вспомнила. «Сделай вдох. Сосредоточься на какой-нибудь точке». Эти сумасшедшие не станут стрелять в нее прямо сейчас. Ей просто нужно перетерпеть эту боль. «Дыши и сосредоточивайся. Дыши и сосредоточивайся…»

Алена подошла ближе, и вдруг ее лицо приблизилось почти вплотную к лицу Джейн.

— Посмотрите на меня, — сказала Алена и показала на свои глаза. — Смотрите сюда, прямо на меня. Скоро все пройдет.

«Не могу поверить. Сумасшедшая хочет стать моим инструктором».

Джейн дышала тем тяжелее, чем сильнее становилась боль. Алена сидела напротив нее, не отводя глаз. Холодная голубая вода. Вот что они напомнили Джейн. Воду. Чистую и спокойную. Застывшую гладь пруда.

— Хорошо, — пробормотала женщина. — Вы все хорошо делаете.

Джейн вздохнула с облегчением и снова откинулась на подушки. Пот струился по ее щеке. Еще пять блаженных минут, чтобы прийти в себя. Она подумала обо всех рожавших женщинах, вспомнила и свою мать, которая тридцать четыре года назад, жаркой летней ночью страдала, производя на свет Джейн. «Я никогда не думала о том, что ты вынесла. Теперь я понимаю. Это цена, которую женщины вынуждены платить за каждого рожденного ребенка».

— Кому вы доверяете, детектив Риццоли? — снова заговорил с ней Джо.

Джейн подняла голову, еще не совсем понимая, чего от нее хотят.

— Должен быть человек, которому вы доверяете, — сказал он. — Кто-нибудь из ваших коллег. Тоже коп. Например, ваш напарник.

Она слабо покачала головой.

— Я не понимаю, о чем вы.

— А если я приставлю пистолет к вашей голове?

Она оцепенела, когда Джо вдруг поднял пистолет и приставил дуло к ее виску. Риццоли слышала, как охнула администратор. Почувствовала, как отшатнулись в сторону заложники, сидевшие по бокам.

— А теперь скажите, — потребовал Джо холодным, рассудительным тоном. — Есть человек, который ради вас подставил бы свой лоб под пулю?

— Зачем вы это делаете? — прошептала она.

— Я просто спрашиваю. Кто бы рискнул своей жизнью ради вас? Кому бы вы доверили свою жизнь?

Она уставилась на руку, сжимавшую пистолет, и подумала: это проверка. Но я не знаю ответа. Я не знаю, что он хочет услышать от меня.

— Скажите, детектив. Есть человек, которому вы безгранично верите?

— Габриэль… — Она сглотнула. — Мой муж. Я доверяю своему мужу.

— Я не имею в виду вашу семью. Я говорю о человеке с такой же корочкой, как у вас. Мне нужен кристально чистый человек. Тот, кто выполнит свой долг.

— Почему вы спрашиваете?

— Отвечайте на вопрос!

— Я уже сказала вам. Я дала ответ.

— Вы сказали, это ваш муж.

— Да!

— Он полицейский?

— Нет, он… — Она запнулась.

— Кто он?

Джейн выпрямилась. И посмотрела теперь уже не на пистолет, а прямо в глаза человеку, который держал его.

— Он агент ФБР, — сказала она.

Некоторое время Джо молча смотрел на нее. Потом перевел взгляд на свою напарницу.

— Это меняет дело, — произнес он.

17

МИЛА

У нас появилась новенькая.

Сегодня утром к дому подкатил фургон, и мужчины внесли ее в нашу комнату. Весь день она отсыпалась на Алениной койке, отходила от таблеток, которыми ее напичкали перед поездкой. Мы все разглядываем ее — лицо у нее бледное, будто высеченное из полупрозрачного мрамора, и совсем не похоже на живое. Дышит она еле слышно, но, когда выдыхает, прядка ее светлых волос приходит в движение. У нее маленькие руки — совсем кукольные, думаю я, разглядывая кулачок и большой палец, прижатый к губам. Даже когда в комнату заходит Мамаша, девушка не шевелится.