Плот

Оно ухватило Дийка за ногу. «МОЯ НОГА, — кричал Дийк, словно подтверждая этот элементарный вывод. — МОЯ НОГА, ОЙ, МОЯ НОГА. МОЯ НОГААААА!»

Он наступил на щель между досками

(по щели пройдешь, свою мать убьешь. заколотился в мозгу Рэнди дурацкий детский стишок),

а оно подстерегало внизу. Оно…

— ТЯНИ! — внезапно закричал он. — Тяни, Дийк, чертебядери! ТЯНИ!!!

— Что случилось? — завопила Лаверн, и Рэнди смутно осознал, что она не просто трясет его за плечо, а вонзила в него лопаточки своих ногтей, будто когти. Нет, от нее помощи не дождаться! И он ударил ее локтем в живот, она издала хриплый лающий звук и села на задницу. Он прыгнул к Дийку и ухватил его за руку выше локтя.

Она была твердой, как каррарский мрамор, каждая мышца бугрилась, точно ребра муляжа динозаврского скелета. Тянуть Дийка было словно выдирать из земли дерево с корнями. Глаза Дийка были заведены кверху, к лиловому послезакатному небу, остекленевшие, не верящие, и он кричал, кричал, кричал.

Рэнди поглядел вниз и увидел, что ступня Дийка уже провалилась в щель по щиколотку. Щель была в ширину около четверти дюйма, от силы полдюйма, но его ступня провалилась в нее. По белым доскам растекалась кровь густыми темными ветвящимися струйками. Черная масса вроде нагретого пластика пульсировала в щели вверх-вниз, вверх-вниз, словно билось сердце.

Надо вытащить его. Надо вытащить его побыстрее, или нам уже не суметь его вытащить… держись, Сеско, пожалуйста, держись…

Лаверн встала на ноги и попятилась от искривленного, вопящего Дийка-дерева в центре плота, который плавал на якоре под октябрьскими звездами на озере Каскейд. Она тупо трясла головой, скрестив руки на животе там, где в него вонзился локоть Рэнди.

Дийк всей тяжестью навалился на него, бестолково взмахивая руками. Рэнди поглядел вниз и увидел, что кровь льет из голени Дийка, а голень сужается книзу, как хорошо наточенный карандаш сужается к острию, — но только острие тут не было черным, графитным, а белым — острие было костью, еле видимой.

Черная масса вновь вздулась, высасывая, пожирая. Дийк мучительно застонал. Больше ему никогда не бить по мячу этой ногой, КАКОЙ ногой, ха-ха. Вновь он изо всей мочи потянул Дийка, и вновь точно потянул дерево с могучими корнями.

Дийк опять дернулся и теперь испустил долгий сверлящий визг, так что Рэнди отпрянул и сам завизжал, зажимая уши ладонями. Из пор икры и голени Дийка брызнула кровь; коленная чашечка побагровела, вздулась, сопротивляясь безумному давлению, а черное все втаскивало и втаскивало ногу Дийка в узкую щель. Дюйм за дюймом.

Не могу помочь ему. До чего же оно сильно! Не могу помочь ему теперь, мне жаль. Дийк, мне так жаль…

— Обними меня, Рэнди, — закричала Лаверн, вцепляясь в него повсюду вбуравливая лицо ему в грудь. Такое горячее лицо, что оно, казалось, шипело, соприкасаясь с влагой. — Обними меня, пожалуйста, почему ты не обнимешь меня… И он обнял ее.

Только позднее Рэнди с ужасом сообразил, что они почти наверное успели бы доплыть до берега, пока черное расправлялось с Дийком… А если бы Лаверн отказалась, он доплыл бы один. Ключи от «камаро» лежали в кармане джинсов Дийка там. на пляже. Он смог бы, но понял он, что смог бы, когда было уже поздно.

Дийк умер, когда в узкой щели между досками начало исчезать его бедро. Он уже несколько минут как перестал кричать. У него вырывалось только густое сиропное бульканье. Потом оборвалось и оно. Когда он потерял сознание и упал ничком, Рэнди услышал, как остатки бедренной кости его правой ноги переломились, будто хрустнула сырая ветка.

Секунду спустя Дийк поднял голову, смутно посмотрел вокруг и открыл рот. Рэнди думал, что он снова закричит. Но он изверг струю крови, такой густой, что она казалась затвердевшей. Теплые брызги оросили Рэнди и Лаверн, которая опять завопила, уже совсем хрипло.

— ОООХ! — кричала она, а ее лицо искажала гримаса полубезумной гадливости. — ОООХ! Кровь. Оооох, кровь КРОВЬ — Она пыталась стереть брызги, но только размазывала их по своему телу.

Кровь текла из глаз Дийка, вырываясь наружу с такой силой, что они выпучились почти комично. Рэнди подумал: «Еще говорят о живучести! Черт! Только поглядите на это. Он же прямо насос в человеческом облике! Господи! Господи! Господи!»

Кровь струилась из обоих ушей Дийка. Его лицо превратилось в жуткую багровую репу, раздулось до бесформенности под воздействием немыслимого гидростатического давления, направленного изнутри наружу: это было лицо человека, которого сдавила в медвежьих объятиях чудовищная и непознаваемая сила. И тут все милосердно кончилось. Дийк снова рухнул ничком, его волосы свисали с окровавленных досок плота, и Рэнди увидел с тошнотворным изумлением, что кровоточил даже его скальп.