Улыбка пересмешника

Вика не поняла, отчего он изменился в лице. Она смотрела на Кирилла, заставляя себя выдавливать победительную улыбку, показывающую, что она знает куда больше, чем говорит. Бывший муж смотрел на нее каким-то напряженным взглядом, и она улыбнулась еще шире. «Я переиграла тебя, потому что ты не знаешь, чего от меня ожидать», — говорила ее улыбка, и ни один человек не заподозрил бы эту женщину в лицемерии. Не заподозрил и Кирилл.

Глаза его сузились, превратившись в щелочки, и хотя Вика не понимала, с чем связана такая перемена, она уловила угрозу. Это был не ровный фон опасности, окружавший ее прежде, а нечто, подобное вспышке. Как животное, инстинктивно бегущее при первых, еще не осознаваемых толком признаках лесного, пожирающего все пожара, она встала, не отдавая себе отчета в своих действиях, и наклонилась к нему. Золотая птица оказалась перед лицом Кирилла и уставилась на него зеленым глазом.

— Я больше не держу на тебя зла, дорогой, — мягко проговорила Вика, не замечая, что он не сводит застывшего взгляда с броши на ее платье. — В конце концов, мы оба знаем, что теперь ты зависишь от меня, а не наоборот. Я не стану этим злоупотреблять.

Она повернулась и пошла к выходу, отсчитывая про себя такт, чтобы не ускорять шаги. «Бог мой, кажется, я его убедила. Главное, что я нигде не переигрывала… Если бы притворилась, что растаяла от его обаяния, он бы мне не поверил».

Кирилл достал телефон и набрал номер водителя, ждавшего внизу.

— Сейчас выйдет женщина в черном платье, — очень тихо и отчетливо сказал он. — Поедешь за ней. Куда она, туда и ты. Понял?

— А вы, Кирилл Андре…

— Понял, твою мать? — страшным голосом повторил Кручинин, и шофер заткнулся.

Кирилл отшвырнул трубку и уставился на прозрачную дверь невидящим взглядом.

Официанту, пробегавшему мимо с подносом, показалось, что мужчина за столиком издал странный звук, похожий на горловое рычание. Но, затормозив и бросив взгляд на хорошо одетого мужчину лет сорока с жестким волевым лицом и ярко-голубыми глазами, отливавшими льдом, он решил, что ошибся. Такие не рычат. Они перегрызают горло молча, не размениваясь на лишние звуки.

«Она знает».

Кирилл ощутил, будто по его спине снизу вверх ползет змея, переливая холодное тело с одного позвонка на другой, и подбирается все ближе к шее. Он рефлекторно дернул головой, провел рукой по затылку, словно стряхивал гибкую тварь, несущую ему смерть.

«Она знает».

«Значит, ты все решила еще до того, как пришла сюда…. — Каждое ее слово теперь, после того, что она ему показала, получило новое истолкование. — Как же ты узнала? Хотя это неважно! Как-то узнала…»

Не замечая, что делает, Кирилл смял в кулаке скатерть, и тарелки поехали ему навстречу, угрожающе остановившись на краю стола.

Он почти купился! Если бы в последний момент она не показала ему, что все ее слова были ложью и наглой, вызывающей игрой, он бы остался в уверенности, что ему поверили. Но она выбрала другой способ — дала понять, чего ему стоит ждать. «Что, решила, что Кирилл Кручинин совсем никуда не годится и не сможет ничего сделать? Рано ты так решила».

Выйдя из ресторана, он позвонил начальнику службы безопасности. Теперь действовать следовало быстро — так быстро, как только возможно. «Не исключено, что прямо из ресторана она поехала к…»

Телефон не отвечал, и он выругался, набрал исполнительного директора. Тот схватил трубку после первого же гудка, как будто ждал его звонка.

— Где Туканова носит… — начал Кирилл, и его тут же прервали.

— Сбежал Туканов! — взвизгнул Давид. — Я тебе собирался звонить. Исчез! Нигде его найти не могут!

— Тихо! — рявкнул Кручинин, и на него обернулись прохожие. — Откуда известно, что сбежал? Может, по делам поехал, а телефон забыл где-то? Что ты несешь?

— Да брось, Кирилл Андреевич! — Давида окончательно понесло. — Что ты как маленький, ей-богу! Ничего он не терял, ничего не забывал, это и дураку понятно! Почувствовал, что жареным запахло, — и удрал!

— Каким еще жареным… — по слогами проговорил Кирилл, ощущая, что от ярости сводит скулы. — Ты что, нажрался, твою мать?!

— Да не пьян я! Говорю тебе, он удрал! И парни его ни черта не знают, стоят болванчиками…

— Его же, кретина, потом на работу никто не возьмет, если так оно и есть, — удивленно сказал Кручинин, на короткое время забыв о том, зачем ему понадобился Туканов.