Несколько секунд Матвею было трудно дышать. И он сказал про зарядку – лишь бы что-то сказать, лишь бы выдавить комок немоты, застрявший в горле.
Она мгновенно обернулась к нему, и вместо прекрасного лица он увидел перепачканную, расцарапанную мордочку в обрамлении растрепавшихся волос: точь-в-точь страшненький рыжий домовенок из старого мультфильма.
Именно в этот миг его настигло второе озарение. Но Матвей решил, что если первое оказалось ошибочным, значит, и второе тоже далеко от истины.
Прежде чем войти в дом, Олейников пригладил Маше волосы и осторожно стер с лица грязь.
– Где все? – спросила она шепотом. – Почему никого нет на улице?
– Потому что еще не встали. Сейчас только половина девятого.
– Половина девятого? – недоверчиво переспросила Маша. – Не может быть… Я думала, уже полдень! Мне казалось, я сто лет проспала в этой яме! Как минимум, шесть часов.
– Куда меньше, – сказал Матвей.
И добавил про себя: «На твое счастье».
Он помог ей зайти в дом, и из кухни до них донесся бодрый голос Марфы, распевавшей «Ой, мороз, мороз».
Когда в дверях показались Матвей с Машей, она обернулась со словами:
– А-а, нашлась пропажа!..
И деревянный черпак выпал у нее из рук.
– Господи, твоя воля, – выдохнула Марфа. – Девочка моя, что случилось?!
В двух словах Матвей описал, в чем дело.
– Ее нужно в тепло, ноги растереть, – закончил он. – Займись этим, а я вернусь в лес.
Маша подскочила бы, если бы не стояла на одной ноге.
– Зачем?!
– За козой, – коротко ответил Матвей.
Полчаса спустя он вернулся и застал одну лишь Марфу.
– Где был? – тихо спросила она.
– Искал следы вокруг ямы, – так же тихо ответил Олейников. – Бесполезно. Трава примята, но ее мог примять любой. Ты не видела никого, кто выходил утром из дома? Или возвращался?
Старуха покачала головой и горестно прошептала:
– Господи, что ж это делается…
– Где Маша?
– Я ее вымыла, отогрела, ножку растерла домашней мазью да коньяку в нее влила. Уложила в постель. Бедная девочка! Ох, Матюша, что же нам делать?!
Матвей обнял тетушку за плечи.
– Заканчивать игру. Прости, Марфа, я не вижу другого выхода. Уже два человека пострадали, а мы не продвинулись ни на шаг.
Олейникова вздохнула и опустила голову.
– Послушай, ты их десять лет не видела и еще столько же не увидишь, – проникновенно сказал Матвей.
– А как же Генка с Леной? – с силой возразила старуха. – С ними-то вижусь! Ох, хоть бы про них знать наверняка…
– Ну не узнаем мы, кто это, не узнаем! Или узнаем, когда будет поздно. Он уже два раза попытался, на третий раз его попытка может оказаться успешной.
– Какая попытка? – раздался игривый голос.
Матвей с Марфой, застигнутые врасплох, обернулись. В дверях стояла Ева, кутаясь в махровый халат, и невинно улыбалась.
– Оладьи готовлю, – буркнула Марфа. – Две первых были комом, глядишь, с третьей попытки получится.
Ева покачала головой и погрозила Олейниковой пальчиком.
– Ой ли, Марфа Степановна! Я чувствую, вы меня обманываете. Ну ладно, секретничайте дальше, не буду вам мешать.
Она подмигнула Матвею и удалилась.
– Слушай, Марфа… – Матвей хмуро глядел Еве вслед. – Не думаешь ли ты…
– Думала уже, думала, – раздраженно сказала старуха. – Подозрительно быстро она оклемалась после отравления! Ты ведь об этом?
– Угу. Бегает, как ни в чем не бывало, задницей крутит.
– А ты меньше смотри на ее задницу! – одернула Марфа. – Да и не о ней речь… Полагаешь, придуривается наша Евка?
Матвей выглянул в гостиную, проверяя, не подслушивают ли их на этот раз.
– Если и притворяется, – сказал он, вернувшись, – то непонятно, зачем ей этот балаган.
– А подозрения отвести! Слушай, Матюша, – Марфа схватила его за руку, – а колья в эту яму были глубоко воткнуты?
– Совсем неглубоко. Это я первым делом проверил. Маша и сама могла бы их выдернуть, если б у нее рука не была вывихнута.
– Значит, и женщина могла с этим справиться, и мужчина, – подытожила Марфа. – Ох, Матвей, нужно Богу свечку поставить за Марию. А ну как она бы упала на эти палки? Или они так, для страха были понатыканы?
– Да какой, к черту, страх! – не сдержался Матвей. – Заточены остро, как зубочистки. Если бы на них сверху человек упал плашмя…
Марфа опустилась на табуретку, забыв об оладьях.
– Зачем же он так? Можно ведь и просто человека в яму столкнуть, а потом…