Шарада Шекспира

- Лейла… рядом с молодым человеком. Великолепно! Так Леве и надо! - отрывисто, зло произнесла Адамова, будто выплевывая каждое слово. - Этот парнишка - актер, он работает в театре… погодите-ка, «Новый глобус»… что-то такое. Они там играют пьесы шекспировских времен.

- Может быть, «Неоглобус»?

- Да-да! - оживилась Кристина. - Именно так. Вы бывали в этом театре?

- А вы?

Она смутилась, ее глаза метнулись и замерли, глядя в сторону.

- Я? Мм-м-м… Один раз… и то не на спектакле, а… просто так.

Сыщик молчал, ожидая продолжения. Кристина сплела и расплела пальцы, облизнула губы. Спросила невнятно:

- Что вы на меня смотрите? - И уже со слезами в голосе, с надрывом призналась: - Ну, да, да! Я опять следила, на сей раз за Садыковой. На ловца и зверь бежит! Сижу как-то вечером в кондитерской у окна, пью кофе, вдруг вижу - по улице идет Лейла с молодым человеком. Меня словно что-то толкнуло изнутри, я вскочила - и за ними! Так и дотопала до театра. Они вошли, а я на улице осталась. Представляла себе, как расскажу все мужу, пусть побесится! Потом начала афишу изучать от скуки, стою, коченею от холода…

- Когда это было?

Кристина наморщила лоб.

- В конце января, кажется. В тот вечер шел какой-то спектакль, не помню названия. Наверное, они пришли его смотреть. Я ужасно замерзла, решила зайти в фойе погреться. До начала представления оставалось полчаса. Зрителей еще было мало, и я снова увидела их, Садыкову и того парня: они болтали, как старые друзья, улыбались. Тут молодого человека громко позвали, иди, мол, переодеваться, скоро начинаем. Я сообразила, что он актер, прикинулась поклонницей, пристала к билетерше с расспросами. Оказалось, так и есть: парень этот - актер театра. Вот и вся история. Правда, Леве я ничего не сказала, не смогла. Побоялась выглядеть ревнивой дурой, которая бегает по пятам за соперницей.

- Вы уже знали, что Садыкова питает симпатию к вашему супругу? - спросил Всеслав.

Кристина кивнула:

- Добрые люди передали. Я же работала в клинике, остались связи.

Смирнов вышел от Адамовых в замешательстве. Покойная Елена, господин Матвеев, Джек-потрошитель, тайный агент Кристофер Марло… Хоровод призраков!

Глава 23

Это старое подземелье навевало на того, кто назвал себя Потрошителем, странные мысли. Существуют места безвременья, которых не касаются перемены. Они были такими и сто, и двести лет назад. Такие же они и сейчас. Здесь могли ожидать своей участи и опальные фавориты, и знатные заговорщики, и неугодные вельможи, и опасные бунтовщики, и сброшенные с трона правители… Эти мрак и холод, царящие в них, - преддверие ада, насыщенное ожиданием смерти. Эти мрак, тишина, холод и камни - еще не могила, еще не полное погружение в небытие. Здесь живут страх и надежда, крошечные осколки ускользающего мира: немного звуков, затхлый воздух, сырость и последние жалкие атрибуты существования - стены, топчан и свеча. Здесь отчаянная жажда вырваться из тисков смерти, оказаться на воле, исчезает по капле, как вытекающая из раны кровь.

Такие места есть в любом городе, которому больше пятисот лет.

Потрошитель облюбовал это местечко давно, когда ничто подобное тому, что происходит ныне, не приходило ему в голову. От кого-то он услышал байку о подземелье, где якобы еще опричники Ивана Грозного пытали бояр и колдунов, желающих извести царскую семью. Захотелось оказаться там, представить себя палачом, ощутить полную власть над другими существами, их жизнью и смертью, власть, которая сродни опьянению. Для чего? Он не задумывался. Потом, в процессе поиска, оказалось, что подвал намного моложе и не мог быть использован опричниками. Но зато его не обошли своим вниманием «новые опричники», появляющиеся практически при каждой смене власти, и особенно «опричники» Дзержинского, а затем его преемников на этом важном государственном посту. Так что подвал отвечал всем требованиям, предъявляемым к подобному помещению, - непроницаемый для света и звуков, хорошо запрятанный, и в него нельзя было проникнуть кому попало. Дом, под которым он располагался, многократно перестраивался, менял своих хозяев. Теперь же, волею судеб, он опустел и подлежал если не сносу, то капитальному ремонту. В одной из комнат нижнего этажа проживал дряхлый полуслепой глухой бомж. Не было никакого смысла гнать его.

Раньше Потрошитель, который тогда еще таковым не являлся, не знал, почему его так влечет страшный подвал. Он приходил сюда изредка, раз или два в год, убеждался, что все без изменений: подземная темница ждет, алчет новых жертв. Таково ее предназначение.