Сойка-пересмешница

— Вы ошиблись этажом, — резко обрывает его охранник.

— Неужели? — Плутарх снова глядит в блокнот. — У меня записано три-девять-ноль-восемь. Позвоните сами и...

— Сожалею, но я вынужден попросить вас уйти. По поводу ошибок в нумерации обращайтесь в главный офис.

Комната 3908 прямо перед нами. Всего в нескольких шагах. Дверь выглядит немного странно — точнее, все двери. Чего-то не хватает. Точно. Нет ручек. Видимо, двери свободно открываются в обе стороны, как та, из которой вышел охранник.

— Напомните-ка, где он находится? — просит Фульвия.

— Главный офис на седьмом этаже, — говорит охранник и разводит руки в стороны, подгоняя нас обратно к лифту.

Тут из-за двери 3908 доносится звук. Тихий, жалобный. Похож на скулеж зашуганной собаки, которою хотят пнуть ногой, только слишком человеческий и знакомый. Мы с Гейлом встречаемся взглядами. Всего на миг, но для людей, привыкших действовать как единое целое, этого достаточно. В следующую секунду я с шумом роняю альбом Цинны к ногам охранника, а когда тот за ним нагибается, Гейл наклоняется тоже, и оба сталкиваются лбами.

— Ой, простите, — смеется Гейл, хватая охранника за руки, чтобы устоять на ногах, и в то же время слегка оттирая его в сторону.

Это мой шанс. Я проскакиваю мимо отвлекшегося охранника, толкаю дверь с цифрой 3908 и — что это? На полу, полуголые, все в синяках, прикованные к стене сидят... помощники Цинны.

Моя команда подготовки.

4

Дезинфекции в воздухе столько, что хоть топор вешай, но и она не в силах отбить вонь немытых тел, застарелой мочи и гниющих язв. Едва ли я бы узнала своих старых знакомых, если бы не их капитолийские выверты — золотые татуировки на лице Вении, закрученные штопором оранжевые локоны Флавия и вечнозеленый цвет кожи у Октавии. Кожа выглядит дряблой, как сдувшийся шарик.

При виде меня Флавий и Октавия вжимаются в кафельную стену, будто ожидая удара, хотя я им никогда ничего плохого не делала. Злилась — бывало, да и то про себя. Почему же они от меня шарахаются?

Охранник приказывает мне выйти, потом слышится возня. Гейл как-то сумел его задержать. В поисках ответов я подхожу к Вении — она всегда была самой сильной из них. Приседаю на корточки и беру ее холодные как лед руки. Они сжимают мои ладони, словно тиски.

— Что случилось, Вения? — спрашиваю я. — Что вы тут делаете?

— Они увезли нас. Из Капитолия, — хрипло произносит она.

Сзади подходит Плутарх.

— Что здесь происходит?

— Кто вас увез? — допытываюсь я.

— Они, — расплывчато отвечает она. — Ночью, когда ты сбежала.

— Мы подумали, что тебе будет приятнее работать с привычной командой, — говорит Плутарх позади меня. — И Цинна так хотел.

— Цинна хотел этого? — рычу я. Потому что одно знаю точно — Цинна любил свою команду и никогда бы не одобрил такого. — Почему с ними обращаются как с преступниками?

— Честно — не знаю.

Что-то в голосе Плутарха заставляет меня поверить в его искренность, да и бледное лицо Фульвии выглядит убедительно.

Плутарх поворачивается к охраннику, который вместе с Гейлом как раз появился в дверях.

— Мне только сказали, что их держат под стражей. За что они наказаны?

— За кражу еды. Схватили и не хотели отдавать. Пришлось принять меры, — бурчит охранник.

Вения хмурит брови, будто пытается что-то понять.

— Нам ничего не объяснили. Мы очень хотели есть. Взяли всего один ломтик.

Октавия плачет, уткнувшись в свою оборванную тунику, чтобы заглушить всхлипы. Помню, когда я первый раз вернулась живой с арены, Октавия сунула мне под столом булочку. Видела, что я осталась голодной. Я осторожно приближаюсь к ее трясущейся от рыданий фигурке.

— Октавия.

Она вздрагивает от моего прикосновения.

— Все будет хорошо, Октавия. Я тебя отсюда вытащу. Обещаю.

— Ну, знаете, это уж слишком, — возмущается Плутарх.

— И все из-за какого-то куска хлеба? — спрашивает Гейл.

— Это уже не первое нарушение, Их предупреждали. А они все равно украли хлеб. — Охранник на мгновение замолкает, словно поражаясь их тупости. — Сказано же — нельзя брать хлеб!

Октавия все еще не решается открыть лицо, только слегка приподнимает голову. Кандалы на ее запястьях сдвигаются на несколько дюймов, обнаруживая кровоточащие раны.

— Я отведу их к моей матери, — говорю я охраннику. — Снимите цепи.