Водоворот чужих желаний

Смутно казалось Николаю, что думает он не о том, и от этого он сердился на самого себя. «Неужели нечего мне загадать русалке? Получается, я счастливый человек?»

«А тебе нравится, как ты живешь? — шепнул неясный голос внутри. — И ты ничего не хотел бы поменять? Так до старости и хочешь — с утра до вечера на тракторе, с вечера до утра — на Фаине? И все?»

Николай поднял глаза — небо начинало светлеть, над горизонтом пролегла светло-золотистая полоса. Длинное розовое облако замерло над ней. Ему представилось, что он плывет на корабле и видит очертания незнакомой земли, и его охватило необычное чувство — что-то сродни упоению жизнью, какое он испытывал подростком и давно уже позабыл. Он представил себе вышину, на которой жило облако, и неожиданно осознал, как убоги его желания, ограниченные представлениями о родном селе и колхозе, в котором он работал с утра до вечера.

— Антарктида, — произнес Николай запомнившееся еще со школы, пробуя слово на вкус и ощущая в нем ледяную колючесть снега. — Гренландия.

Деревянная русалка нагрелась в его руке и своей тяжестью напоминала о том, как быстро сбылось загаданное им всего несколько часов назад. Границы его мира раздвигались, и хотя Николай и не мог оформить свою мысль в слова, но понимал — можно загадать желание, которое перевернет всю его жизнь. Всю!

— Эверест покорить, — бормотал он, не отрывая глаз от облака. — Бросить все, уехать, зажить новой жизнью.

«А Фаина? — спросил внутренний голос. — А Мишка Левушин? А мать, отец?»

Николай задумался, но только на секунду, и этой секунды ему хватило, чтобы понять: он готов бросить их всех, выкинуть из головы, зажить так, как и должен жить мужик — чтобы дело было стоящее, мужицкое, чтобы бабы вокруг падали, чтобы деньги текли рекой. И не один колхоз при селе Кудряшове знал Николая Хохлова, а многие сотни людей. Да что сотни — тысячи!

«А что плохого? — горячо говорил он самому себе. — Славы хочется? Так кому ее не хочется! Ведь дожил же я до двадцати пяти лет, ни о чем таком не думал, и тут — на тебе! Может, затем оно все и случилось, чтобы я прославился, знаменитым человеком стал? Разве я не могу? Могу ведь! Могу!!!»

Первый раз за все время, прошедшее со встречи возле Марьиного омута, Николай улыбнулся, и в его улыбке было предвкушение счастья.

Глава 3

Когда она вышла из подъезда, Илюшин окончательно уверился в том, что никакой ошибки не было. Зинаида Яковлевна Белова, которую все считали погибшей, стояла возле дома с ведром в руке, живая и, по всей видимости, невредимая.

Ей было около шестидесяти. Полное одутловатое лицо, которое хорошо помнил Макар, и в самом деле мало изменилось за пятнадцать лет — только постарело и еще больше располнело. Жидкие седые волосы заколоты ободком, на ногах — разношенные уличные тапочки, на спортивную куртку сверху для тепла надета шерстяная кофта. «Для журналиста она принарядилась, потому и выглядела хорошо, — понял Макар. — А теперь вернулась к привычной одежде».

— Зинаида Яковлевна! — позвал он, выходя из тени дерева.

Она вздрогнула, испуганно посмотрела на него. А затем недоумение в ее взгляде сменилось узнаванием, и Белова сделала то, чего Илюшин совершенно не ожидал, — отбросив ведро с загремевшим в нем совком, тяжело и неуклюже побежала обратно к подъезду.

Секунду Макар, замерев, смотрел ей вслед, словно увидел что-то неприличное, а затем рванул за ней. И не зря — Белова успела набрать код на двери и уже пыталась открыть ее. Когда она услышала шаги за спиной, то вскрикнула и обернулась, прижавшись спиной к захлопнувшейся двери и выставив перед собой руки, словно защищаясь от удара.

— Здравствуйте, Зинаида Яковлевна, — сказал запыхавшийся Макар, останавливаясь в шаге от нее. — Вижу, вы меня узнали.

— Иди… — прошептала она. — Иди отсюда! Не знаю тебя, никогда не видела!

— Видели, видели. Напомнить, когда? Когда я вам одежду отдавал в институте каждое утро. Я — друг Алисы Мельниковой, которую убили в девяносто третьем году. Помните ее, Зинаида Яковлевна? А как ее убивали, помните? Как ее ножом ударили?!

Она отчаянно замотала головой. Ободок слетел. Макар, не задумываясь, наклонился, чтобы поднять его, и Белова внезапно обрушилась на него сверху всем весом — вслепую замолотила по его голове кулаками, прижимая Илюшина к асфальту. Тот вывернулся, и женщина упала и осталась сидеть, всхлипывая и прижимая руки к лицу.