Сияние

– …уже шесть дюймов, но в зоне Денвера к вечеру ожидается еще фут. Местная полиция и полиция штата убедительно просят вас без крайней необходимости не выводить машины из гаража и предупреждают, что большинство горных дорог уже закрыто. Так что оставайтесь дома, смазывайте лыжи и слушайте…

– Спасибо, мама, – сказал Холлоранн и свирепо выключил приемник.

46. ВЕНДИ

Около полудня, после того, как Дэнни отправился в туалет, Венди вынула из-под подушки завернутый в полотенце нож, положила его в карман купального халата и пошла к двери ванной.

– Дэнни?

– Что?

– Я иду вниз приготовить нам что-нибудь на ленч. Угу?

– Угу. Хочешь, чтобы я спустился?

– Нет, я все принесу наверх. Как насчет омлета с сыром и супа?

– Согласен.

– Она еще немного помедлила возле запертой двери.

– Дэнни, ты уверен, что все хорошо?

– Ага, – ответил он. – Только будь осторожна.

– Где отец? Ты знаешь.

В ответ донесся до странности невыразительный голос:

– Нет. Но все нормально.

Она подавила настойчивое желание продолжить расспросы, еще чуть-чуть пощупать границы проблемы. Проблема была, они с Дэнни знали, в чем она, и ковыряться в этом значило бы только еще сильнее напугать Дэнни… и себя.

Джек потерял рассудок. Когда около восьми утра буран, озлившись, принялся изо всех сил лупцевать отель, они с Дэнни сидели на его кровати и слушали, как внизу, спотыкаясь и что-то выкрикивая, бродит Джек. Основной шум вроде бы доносился из бального зала. Джек немузыкально исполнял обрывки песенок, вел спор с немым собеседником, один раз громко закричал, от чего они уставились друг на друга с застывшими лицами. Наконец, стало слышно, как Джек, спотыкаясь, возвращается через вестибюль, и Венди подумала, что слышит громкий стук – как будто Джек упал или с силой распахнул настежь какую-то дверь. Примерно с половины девятого (то есть уже три с половиной часа) царило молчание.

Она прошла по короткому коридорчику, свернула в главный коридор второго этажа и направилась к лестнице. Остановившись на площадке, Венди поглядела вниз, в вестибюль. Он казался пустынным, но серый снежный день оставил в тени почти все длинное помещение. Возможно, Дэнни ошибается. Возможно, Джек окажется за стулом или диваном… а может, за стойкой… поджидая, чтоб она сошла вниз…

Она облизала губы.

– Джек?

Никакого ответа.

Нащупав рукоятку ножа, Венди начала спуск. Она много раз представляла себе конец своего замужества – развод, гибель пьяного Джека в аварии (эта картина неизменно посещала ее в два часа темного стовингтонского утра), а иногда Венди грезила наяву, как ее отыщет другой человек – Галахад из мыльной оперы, – он закинет их с Дэнни на седло своего снежно-белого коня и умчит прочь. Но она ни разу не рисовала себе такой вот картины: чтобы она, подобно преступнице, вся – сплошные нервы, кралась по коридорам и лестницам, а в руке сжимала нож, уготованный для Джека!

От этой мысли Венди волной накрыло отчаяние. Пришлось остановиться на полпути, ухватившись за перила – от страха, как бы не подкосились ноги.

(Признайся, дело не только в Джеке – он-то здесь единственное реальное существо. Прицепиться можно и к другим вещам – тем, в которые ты не можешь поверить и в которые тем не менее, тебя заставляют поверить: к кустам живой изгороди, к сувенирам с вечеринки, которые были в лифте, к маске…) Она попыталась оборвать мысль, но было слишком поздно.

(и к голосам) Потому что время от времени казалось, что внизу – не одинокий безумец, который кричит и беседует с призраками обитающими внутри его крошащегося рассудка. Время от времени Венди слышала (или только думала, что слышит) похожие на то замирающий, то усиливающийся радиосигнал другие голоса, и музыку, и смех. Вот к ней доносилась беседа Джека с кем-то по фамилии Грейди (имя было смутно знакомым, но откуда, она не могла сообразить): ее муж что-то утверждал, задавал вопросы и, хотя царило молчание, его голос звучал громко, будто Джек хотел перекричать непрекращающийся шум на заднем плане. И тут же, вселяя ужас, раздавались иные звуки, как бы скользнувшие на место – танцевальная музыка, аплодисменты, веселый и все же властный мужской голос, который, кажется, пытался убедить кого-то произнести речь. Эти звуки доносились периодами от тридцати секунд до минуты (достаточно, чтобы ослабеть от ужаса), а потом снова исчезали и слышался лишь голос Джека. Тон был приказным, а речь немного невнятной – ах, как хорошо Венди помнила эту манеру выражаться нетрезвого Джека! Но в отеле, кроме шерри для готовки, пить было нечего. Разве не так? Да, но если она сумела вообразить, что отель полон музыки и голосов, не мог ли Джек вообразить, что пьян?