Сияние

Слышно было только, как она пытается дышать, как шумит ветер и еще – как тикают часы в бальном зале.

Наконец, Венди заставила себя подняться на ноги и захромала к лестнице. Добравшись дотуда, она вцепилась в столбик перил, опустив голову

– волнами накатывали слабость и головокружение. Когда стало полегче, Венди принялась карабкаться наверх, пользуясь здоровой ногой и подтягиваясь руками за перила. Один раз она взглянула наверх, ожидая увидеть там Дэнни, но лестничная клетка (слава Богу, он это проспал, слава Богу, слава Богу) была пуста. На шестой ступеньке ей пришлось отдохнуть. Венди склонила голову и светлые кольца волос рассыпались по перилам, свесившись в пролет. Она с трудом дышала, воздух словно оброс колючками. Правый бок превратился в размозженное горящее месиво.

(давай, Венди, давай, старушка. запри за собой дверь, а потом посмотришь раны, еще тринадцать ступенек. не так уж плохо. А когда доберешься до коридора наверху, сможешь ползти, я разрешаю) Венди втянула столько воздуха, сколько позволили ее сломанные ребра и наполовину подтянулась, наполовину упала на следующую ступеньку. Она прошла уже половину пути и была на девятой ступеньке, когда снизу из-за спины раздался голос Джека. Он хрипло выговорил:

– Ты меня убила. Сука.

На нее нахлынул черный, как полночь, ужас. Она оглянулась и увидела, что Джек медленно поднимается на ноги. Венди видна была торчащая из его выгнутой луком спины рукоятка кухонного ножа. Глаза Джека как бы сузились, почти затерялись в бледных, обвисших складках кожи. Джек некрепко держал в левой руке молоток. Его головка была в крови. Клочок розового махрового халата Венди прилип почти к самой середине.

– Ты у меня получишь, – прошептал он и пошатываясь двинулся к лестнице.

Похныкивая от страха, Венди опять принялась подтягиваться. Десять ступенек, двенадцать, чертова дюжина. И все равно, коридор второго этажа казался далеким, как недоступная горная вершина. Теперь Венди тяжело дышала, бок пронзительно протестовал. Волосы мотались перед глазами, как у сумасшедшей. Уши словно бы заполнило тиканье часов под колпаком в бальном зале, а контрапунктом к нему звучало судорожное, мучительное дыхание Джека, который начал подниматься по лестнице.

51. ХОЛЛОРАНН

Лэрри Дэркин оказался высоким тощим человеком с угрюмым лицом, которое венчала сияющая грива рыжих волос. Холлоранн поймал его в тот самый момент, когда Дэркин уходил со станции «Коноко», пряча свою мрачную физиономию в глубинах парки армейского образца. Неважно, из какого далека приехал Холлоранн – у Лэрри не было охоты в такой буран задерживаться на работе, а еще больше не хотелось сдавать один из своих снегоходов в наем этому чернокожему с дикими глазами, который настаивал на том, чтобы поехать в горы в старый «Оверлук». Среди тех, кто почти всю жизнь провел в маленьком городке Сайдвиндер, отель пользовался дурной славой. Там случилось убийство. Некоторое время отелем управляла банда хулиганья, а некоторое время – делец из тех, что готов тебе глотку перегрызть. А кое-что еще из творившегося в старом «Оверлуке» в газеты так и не попало – денежки говорят красноречиво. Однако сайдвиндерцы хорошо представляли себе, что да как. Почти все тамошние горничные были родом отсюда – а горничные много чего видят.

Но, когда Холлоранн упомянул Говарда Коттрелла и показал Дэркину ярлычок, пришитый с изнанки синей перчатки, владелец бензоколонки смягчился.

– Стало быть, он вас сюда наладил, – спросил Дэркин, отпирая один из гаражей и заводя Холлоранна внутрь. – Приятно узнать, что у старого греховодника осталась хоть капля мозгов. Я уж думал, он совсем того. – Он щелкнул выключателем. Оживая, слабо загудели несколько старых и очень грязных флюоресцентных ламп. – И что ж, едрена вошь, вам там надобно, приятель?

У Холлоранна начали сдавать нервы. Последние несколько миль до Сайдвиндера дались с большим трудом. Один раз налетел резкий порыв ветра (его скорость была никак не меньше шестидесяти миль в час) и развернул бьюик вокруг оси. А ведь Дику еще ехать и ехать, и одному Богу известно, что ждет его в конце пути. Он не просто боялся за мальчугана, он был в ужасе. Уже почти без десяти семь, а ему снова надо заводить все те же песни и пляски.

– Там, наверху, дело неладно, – очень осторожно проговорил он. – С сынишкой сторожа.

– Чего? С Торрансовым пацаном? Да чего с ним может быть неладно?