ЖД

– Здравствуйте! – сказали васьки уже гораздо дружнее и заулыбались, обнажая беззубые десны.

Тут же в смотровой началось хаотическое движение: две пожилые машки принялись прыгать через скакалочку, еще две стали играть в резинку (видимо, обитателей васятника предупредили, что домашнего любимца выбирают для девочки; наверное, подумала Анька, если бы мы выбирали плотника, они показывали бы поделки). Один васька лет сорока лег на спину и стал смешно дрыгать ногами, изображая велосипед. Васенок взобрался на плечи другу, и они стали носиться по всей зале с гиканьем и разбойным присвистом. Молодой черноволосый васька с перебитым носом и широко расставленными вороватыми глазами влез на стульчик и начал читать:

• – Как ныне взбирается вещий Олег
• Замстить неразумным базарам…

Ясно было, что он не понимает читаемого, но очень старается. Глаза его, однако, продолжали бегать, словно он и здесь надеялся что-то стырить.

Анька заранее знала, что выберет самого несчастного – не для того, чтобы тем вернее его подкупить и стать для него всем, а просто чтобы не благотворительствовать зря, помогать ведь надо тем, кому трудно; но тут все были несчастны и одновременно очень противны, так что она с трудом преодолела искушение уткнуться в мать, просто чтобы почувствовать родной запах и не видеть всего этого. Однако терять лицо перед васьками было нельзя – они очень старались, и каждый краем глаза косил на посетителей: нравится ли. Один жонглировал тремя мячиками, другой безуспешно пытался встать на руки, наконец подошел к стене и, упираясь в нее ногами, привстал-таки, но тут же опять рухнул. Двое немолодых васек задумчиво играли в шахматы, но Анька заметила, что фигуры они переставляют просто так – видимо, проклятый синдром мешал выучиться как следует этой умной игре. Еще две машки, каждая лет по шестьдесят, играли в ладушки, а одна пела русскую народную песню. Слов было не разобрать, но именно поэтому, да еще по уныло-разгульному мотиву, Анька сразу поняла, что песня была русская, народная.

Васят она отмела сразу – не за этим пришла. Ей понравился было очкастый васька лет тридцати пяти, с длинным лицом и крупными зубами, но он вдруг с такой ловкостью сделал кувырок через голову и так по-собачьи, снизу вверх посмотрел на нее, ожидая одобрения, что у Аньки пропала всякая охота с ним связываться. Наконец взгляд ее упал на пожилого, тихого ваську с редкими соломенными волосами: он тихо сидел себе в углу и клеил какую-то коробочку, не стараясь особенно никому понравиться.

– Ну что, выбрала любимца? – весело спросила Марь-Степанна. – Мы можем еще посмотреть выставку поделок, РВМ такие мягкие игрушки есть – удивительно. Вот у нас были работники с фабрики игрушечной, и даже они удивлялись. Качество почти китайское. Можете купить что-то, а потом мы вас познакомим с мастерами…

– Я выбрала, – тихо сказала Анька. – Вон тот, в углу. Марь-Степанна прищурилась. Стало видно, что она слегка близорука, но очки носить стесняется.

– Вон тот? – спросила она так же радостно. – Отличный выбор! Это Василий Иванович. Василий Иванович, подойди пода, пожалуйста!

Все васьки, как по команде, прекратили свои игры и уставились на Василия Ивановича.

– Это очень хороший подопечный, – не смущаясь присутствием выбранного васьки и наступившей тишиной, сказала Марь-Степанна. – Он у нас уже два года, раньше почти ничего не помнил, а сейчас знает все. Газеты читает, – гордо добавила она, словно чтение газет было бог весть каким даром, доступным немногим счастливцам. – Василий Иванович, скажи нам, когда человек полетел в космос?

– Двенадцатого апреля, – тихо ответил Василий Иванович приятным глуховатым голосом.

– А сколько будет пятью восемь?

– Сорок, – улыбнулся Василий Иванович.

– Ну что, нравятся тебе наши гости?

– Мы гостям всегда рады, – кивнул Василий Иванович.

– Вы наши правила знаете, – утвердительно сказала Марь-Степанна, – у нас рекламация принимается в течение месяца. Если не уживетесь, ничего страшного, мы другого подберем, а за этого вернем деньги, за питание… Но вообще должна сказать, что девочка сделала очень хороший выбор. Пациент смирный, доброжелательный, на прогулке защитит и вообще, если что…

– Василий Иванович, – осмелев, спросила Анька. – А что вы клеили… ну там, в углу?

– Коробочку, – тихо и как бы смущенно ответил Василий Иванович.

– А для чего? – желая подбодрить его, поинтересовалась мать.