Сад костей

С другого конца кладбища, где люди прощались с ребенком, послышался громкий плач, в рыдании женщины чувствовалось столько боли, что Роза, обернувшись, поглядела на детскую могилу. И тут вдруг увидела в тумане приближавшийся призрачный силуэт. Когда фигура в плаще прорвалась сквозь белую пелену, Роза узнала лицо, наполовину скрытое под капюшоном. Мэри Робинсон, молодая больничная сестра. Остановившись, Мэри бросила взгляд через плечо, словно ощущала: у нее за спиной кто-то есть, — однако Роза не углядела никого, кроме родственников ребенка, что стояли, словно статуи, вокруг свежей могилы.

Я не знала, где еще можно встретиться с вами, — проговорила Мэри. — Мне жаль вашу сестру. Господь да упокоит ее душу.

Она утерла глаза, размазывая по щеке слезы и изморось.

Вы были добры к ней, мисс Робинсон. Гораздо отзывчивей, чем… — Девушка запнулась, не желая упоминать имя сестры Пул. Негоже говорить дурно о покойнице.

Мэри подошла поближе. Сморгнув слезы, Роза вгляделась в напряженное лицо молодой сестры, в ее измученные глаза. Мэри склонилась к девушке, понизив голос до шепота, так, что ее слова практически потонули в позвякивании лопат, бросавших землю.

— Какие-то люди расспрашивают о ребенке.

Устало вздохнув. Роза поглядела на свою племянницу, которая спокойно лежала у нее на руках. Малышка

Мегги унаследовала добродушный нрав Арнии и умела лежать абсолютно спокойно, изучая мир своими широко распахнутыми глазками.

— Я уже обо всем им сказала. Она останется с родными. Со мной.

— Роза, эти люди не из приюта. Я пообещала мисс Пул, что не стану ничего рассказывать, но молчать я не могу.

В ту ночь, когда родился ребенок, а вы вышли из операционной, ваша сестра сказала нам…

Мэри внезапно запнулась, ее взгляд был обращен не к Розе, она смотрела куда-то вдаль.

— Мисс Робинсон!

— Берегите девочку, — сказала Мэри. — Спрячьте ее где-нибудь.

Роза обернулась, чтобы понять, куда смотрит Мэри, но тут увидела, что из тумана выступил Эбен, и в горле у нее пересохло. Пусть руки у девушки задрожали, но она твердо решила, что будет стоять на своем и не позволит себя запутать. Когда он приблизился, Роза заметила, что он несет ее котомку, ту самую, с которой она прибыла в

Бостон четыре месяца назад. Эбен презрительно бросил ее к ногам девушки.

— Я позволил себе собрать твои вещи, — сообщил он. — Раз уж в заведении госпожи О'Киф тебя больше никто не ждет.

Девушка подняла котомку с сырой земли, при мысли о том, что Эбен рылся в ее одежде, ее личных вещах, лицо

Розы вспыхнуло от возмущения.

— Не вздумай приходить и выпрашивать у меня милостыню — добавил он.

— Так ты называешь давешнее насилие? Милостыней?

Она распрямила спину и смело встретила его взгляд, а при виде распухшей губы зятя испытала чувство удовлетворения. «Неужели это моя работа? Какая я молодец!» Судя по всему, резкий ответ Розы взбесил Эбена, и он приблизился еще на шаг, но потом взглянул на двоих землекопов, которые по-прежнему зарывали могилу. Сжав руку в кулак, Эбен остановился. Ну что же ты, подумала Роза. Ударь меня прямо сейчас, когда я держу на руках твою дочь. Покажи всему свету, какой ты трус.

Он разлепил губы, словно оскалившийся зверь, и проговорил напряженным, угрожающим шепотом:

— Ты не имела права ничего говорить Ночной страже. Они явились сегодня утром, во время завтрака. И теперь нее жильцы судачат об этом.

Я сказала им святую правду. То, что ты сделал со мной.

— Как будто тебе кто-нибудь верит! Знаешь, что я сказал господину Пратту? Я поведал ему, кто ты есть на самом деле. Маленькая потаскушка. Я сказал, что приютил и кормил тебя, только чтобы угодить жене. И вот как ты отплатила за мою щедрость!

— Неужели тебе все равно, что ее больше нет? — Роза устремила взгляд на могилу. — Ты пришел не для того, чтобы проститься. А для того, чтобы запугать меня, вот почему ты пришел. А между тем твоя жена…

— Моя дорогая женушка тоже с трудом выносила тебя. Роза подняла на него взгляд.

— Ты лжешь.

— Не веришь? — Он фыркнул. — Слышала бы ты, что она шептала мне, пока ты спала. Какая ты обуза, просто камень на шее, потому что она знала: без нашего попечения ты помрешь с голоду.

— Я отрабатывала свое пропитание. И делала это каждый день.

— Да я мог бы найти с десяток других девиц, умеющих управляться с иголкой и ниткой, и гораздо дешевле!