Сад костей

Если судить по письмам, собранным за многие годы, доктор Маргарет Тейт-Пейдж прожила долгую интересную жизнь. Если судить по письмам… И каким письмам! Она получала их от выдающихся врачей со всего мира и от любящих внуков, которые, путешествуя по Европе, описывали свои обеды, одеяния и услышанные тут и там сплетни. Как жаль, что сейчас никто не пишет таких писем, подумала Джулия, с жадностью поглощая историю о любовных похождениях одного из внуков. А что будет известно обо мне через сто лет после моей смерти?

— Что-нибудь интересное? — осведомился Том.

Джулия даже вздрогнула, обнаружив, что он стоит у нее за спиной и смотрит через плечо.

— Вам это должно быть интересно, — заметила она, стараясь сосредоточиться на письме и не обращать внимания на то, что рука Тома опустилась на спинку ее стула. — Это ведь касается вашей семьи.

Обойдя стол, он сел напротив Джулии.

— Вы и впрямь приехали сюда из-за того древнего скелета?

— Думаете, есть другая причина?

— Должно быть, все это отнимает у вас уйму времени. Разборка коробок, чтение писем…

— Вы даже не представляете, на что сейчас похожа моя жизнь, — отозвалась Джулия, не отрывая взгляд от документов. — Я с удовольствием от нее отвлекаюсь.

— Вы имеете в виду развод, верно? — Когда Джулия взглянула на Тома, он пояснил: — Генри рассказал мне об этом.

— Значит, Генри рассказал вам слишком много.

— Я поражен, сколько ему удалось узнать о вас всего за одни выходные.

— Он напоил меня. Я разговорилась.

— Тот человек, с которым я видел вас на прошлой неделе в вашем саду… Это бывший муж?

Джулия кивнула:

— Ричард.

— Ваш разговор был не особенно дружелюбным, если можно так выразиться.

Она резко откинулась на спинку стула.

— Не думаю, что разведенные пары могут общаться по-дружески.

— Наверняка такое возможно.

— Вы это знаете по собственному опыту?

— Я никогда не был женат. Но мне хочется думать, что двое людей, которые когда-то любили друг друга, навсегда сохраняют особую связь. Даже если что-то разладилось.

— Ой, звучит замечательно, правда? Любовь до гроба!

— Вы не верите в нее?

— Возможно, верила семь лет назад, когда выходила замуж. А теперь мне кажется, что Генри все делает правильно. Лучше быть холостяком и коллекционировать вино. Или завести собаку.

— Или высадить сад?

Джулий положила на стол письмо, которое читала, и посмотрела на Тома.

— Да. Высадить сад. Лучше уж наблюдать за тем, что растет, чем за тем, что умирает.

Том откинулся на спинку стула.

— Знаете, когда я на вас смотрю, у меня возникает странное ощущение.

— Какое?

— Мне кажется, мы уже где-то встречались.

— Встречались. В моем саду.

— Нет, еще раньше. Клянусь, я помню, что мы встречались.

Джулия безотрывно следила за тем, как в глазах Тома пляшут отблески каминного огня. «Такой привлекательный мужчина, как вы? — подумала она. — О, я бы запомнила эту встречу».

Том взглянул на стопку документов.

— Что ж, думаю, я должен помочь вам и больше не отвлекать. — Он взял в руки несколько лежавших сверху страниц. — Вы говорили, что ищете упоминания о Розе Коннелли?

— Присоединяйтесь. Она ведь ваша родственница, Том.

— Думаете, это ее кости обнаружили у вас в саду?

— Я знаю только, что ее имя постоянно возникает в письмах от Оливера Венделла Холмса. Для нищей ирландки она произвела на него слишком сильное впечатление.

Устроившись поудобнее, Том принялся читать. А за окном усилился ветер, и волны начали биться о скалы. От попадавшего в трубу воздуха пламя в камине дрожало.

Том подался вперед, и его стул заскрипел.

— Джулия!

— Да?

— Оливер Венделл Холмс подписывал письма инициалами? Джулия взглянула на придвинутый Томом листок.

— Боже мой! — воскликнула она. — Мы должны сказать об этом Генри.

22

1830 год

Казалось, сегодня никому нет дела, что он фермерский сын.

Передав пальто и шляпу горничной, Норрис вдруг с ужасом осознал, что на его жилете не хватает одной пуговицы. Но девушка присела в реверансе и почтительно склонила голову — так же она приветствовала и хорошо одетую семейную пару, вошедшую до него. Не менее теплый прием ожидал его и дальше, когда Норрис шагнул навстречу доктору Гренвиллу.

— Господин Маршалл, мы рады, что вы смогли прийти нынче вечером, — проговорил профессор. — Разрешите представить вам мою сестру, Элизу Лакауэй.